Сергей Бельченко - Фронт без линии фронта

Лейтенант Аркадий Оленин, парень молодой и веселый, утром восторженно крикнул:

— Смотрите, снег!

Мы вышли на крыльцо. Двор, деревья, крыши — все было покрыто чистым, свежим снегом.

— Здорово, товарищ майор, а? Не хуже, чем у нас в Москве.

— Что же, умоемся снежком, как, бывало, в России, — сказал я.

В соседнем дворе хлопнула калитка. За невысокой оградой показалась молодая черноволосая девушка в красной спортивной шапочке — наша соседка. Мы и раньше видели ее. Хозяйка, у которой мы остановились, говорила, что девушка живет одна и часто не бывает дома.

— Девушка, защищайтесь! — крикнул Аркадий и запустил в нее комком снега. Она рассмеялась, сказала что-то по-венгерски и тоже бросила снежком. Сначала как бы нерешительно, а потом все с большим азартом она включалась в игру. При этом Аркадий обменивался с ней короткими репликами.

— Хороша девушка! — сказал я, когда мы, возбужденные и бодрые, вошли в дом.

— Девушка как девушка. — Аркадий ответил нехотя, потом вдруг нахмурился и замолчал. Может, он вспомнил в эту минуту о другой девушке, которую отняла у него война? Ее звали Олей. Она была его однокурсницей в институте, добровольцем пошла на фронт и погибла в бою, когда наша часть прорывалась из окружения. С тех пор Аркадий долгое время был неразговорчивым, хмурым. А вообще нрава он был веселого, понимал и ценил шутку, отлично играл на аккордеоне и знал наизусть уйму разных стихов. С людьми он знакомился быстро и легко, наверное, потому, что вообще с первых же слов вызывал в них симпатию. Но все-таки я удивился, когда в тот же день, вечером, к нам робко постучалась и вошла девушка, наша соседка.

— Я Каролина. А где ваш молодой товарищ? — спросила она по-русски.

— Подождите немного, сейчас придет. — Она была в той же красной спортивной шапочке, в синей куртке с капюшоном. Немного вздернутый нос, серые глаза. Симпатичное и очень приятное лицо.

Через несколько минут пришли Набатов и Оленин.

— О, у нас гостья, — весело сказал Аркадий, — ну, давайте чай пить.

Но девушка отрицательно покачала головой и сказала ему по-венгерски:

— У меня к вам серьезный разговор.

— Что-нибудь случилось?

— Да…

И Каролина горячо и сбивчиво стала рассказывать. Раньше они жили вдвоем с отцом, она училась в гимназии. Потом отец — он был врачом — стал помогать партизанам и ушел в горы. Там, в одной из стычек с карателями, он был убит. Девушка сначала жила одна, а перед нашим приходом стала жить у дяди Ласло, двоюродного брата ее матери. Хотела тоже уйти в горы, но это было нелегко… И вот в последнее время она стала замечать что-то неладное. К дяде приходят какие-то люди, приходят ночью, тайком. Однажды она видела, как он прятал оружие в своем саду. А недавно к нему снова приходил какой-то человек, и они говорили с дядей долго и громко. Самого незнакомца она не видела, но слышала его голос, басистый и грубый. Тот угрожал дяде. Речь шла о каком-то парашютисте. Дядя отказывался, говорил, что это рискованно, что у него совсем другая задача и он вовсе не намерен раньше времени рисковать своей шкурой. Но, наконец, дядя согласился. Дело, о котором они говорили, назначено в ночь на 7 ноября. Сегодня 6-е, значит, оно совершится этой ночью.

Лейтенант Оленин вопросительно посмотрел на меня.

— Продолжайте, — сказал я Каролине.

— Утром, когда я вошла в комнату дяди, чтобы прибрать ее, я обнаружила большой беспорядок: пустые бутылки на столе, полная пепельница окурков. А на стуле лежал черный рюкзак, в котором было что-то тяжелое. Я хотела убрать его, но дядя торопливо сказал: «Я сам», — и вынес его из комнаты.

— Как фамилия вашего дяди?

— Корда.

Набатов многозначительно посмотрел на меня. Сегодня, докладывая мне о связях парашютиста, он говорил о некоем Ласло Корде, которого фашисты оставили в городе с заданием. И вообще, почти все, что рассказала девушка, нам было известно. Парашютиста, которому так и не удалось выполнить своей задачи, и его проводника сегодня ночью решено было задержать. Но о ночном пришельце мы слышали впервые.

— Вы говорите, что они разговаривали громко? Значит, дядя вам доверяет?

— Он не обращает на меня внимания. К тому же считает, что я многим ему обязана. Ведь если бы не он, то я как дочь партизана была бы арестована.

— Не упоминались ли в их разговоре какие-нибудь имена?

— Кажется, нет. Впрочем… — девушка помедлила. — Имена они не называли, но незнакомец смеялся над каким-то толстяком, от которого убежала с немецким офицером молодая жена. Он говорил, что этот толстяк — просто клад.

— Что вы еще слышали?

— Я все рассказала.

— А этот ночной гость не собирался прийти к дяде еще?

— Нет. Он сказал, что уезжает той же ночью.

— Почему вы не пришли к нам раньше?

— Я не решалась.

— Боялась нас? — с улыбкой спросил Аркадий.

Каролина совсем смутилась и ответила, что о русских здесь говорили очень плохо, что, нет, она, конечно, не верила, и ее отец говорил совсем другое, но все-таки…

А сегодня она решилась. Хотела сказать днем, но нас не было дома.

— Вот что, Каролина, — сказал я, — вы сделали хорошо, что пришли…

Девушка посмотрела на нас и кивнула головой.

Поздно вечером того же дня был задержан сначала парашютист, а затем и Ласло Корда.

На допросе парашютист сначала пытался все отрицать: он просто шел ночью по улице, и вдруг его задержали. А то, что у него при обыске нашли пистолет, это к делу не относится: сейчас война, и оружие у него осталось с того времени, как он сбежал из венгерской армии, убедившись в бесполезности сопротивления. И вообще, он честный мадьяр, ненавидит фашистов, а в этом городе живет временно, ожидая, когда русские освободят его родной Будапешт.

Это был человек высокого роста, с крупными чертами лица, на вид — лет тридцати.

Заметив, что мы недоверчиво улыбаемся, он замолчал и сразу стушевался.

Я приказал ввести Ласло Корду.

Этот был полной противоположностью своему сообщнику: среднего роста, брюнет, лет сорока пяти, с маленьким вздернутым носом на круглом румяном лице. Он тоже начал притворяться, что ничего не понимает, но вскоре увидел, что это бесполезно.

Парашютист рассказал, что он служил в войсках Хорти, был на фронте, а когда начальство узнало, что он уроженец этих мест, его научили прыгать с парашютом и выбросили в тыл. Ему поручили выкрасть документы на одном из заводов, но это оказалось очень трудным делом.

Хотя местные органы народной власти еще только формировались, повсюду уже был организован строгий контроль. Венгерские рабочие — настоящие хозяева страны — брались за дело серьезно и решительно.