Сергей Бельченко - Фронт без линии фронта

Безусловно, на отношениях фон Ортеля и Зиберта сказывалось то немаловажное обстоятельство, что фронтовой офицер ни в чем, по существу, не зависел от штурмбаннфюрера СС, не обращался к нему никогда ни с какими просьбами, даже самыми пустячными, самыми незначительными.

И если фон Ортель был действительно заинтересован в привлечении боевого офицера к каким-то своим делам, то он, фон Ортель, должен был первым чем-то проявить свое расположение.

И штурмбаннфюрер сделал это.

…Никто из сотрудников рейхскомиссариата не знал с достаточной достоверностью, что входит в круг служебных обязанностей майора Мартина Геттеля. Никто не мог похвастаться, что был у него не то что дома, а в служебном кабинете.

Геттель не впускал в него даже уборщицу, и сам возился с веником и совком.

Большую часть рабочего дня кабинет долговязого «рыжего майора», как его называли, был закрыт, а его хозяин бродил, вроде бы бесцельно, по служебным помещениям, болтая с коллегами. Но и более высокие чины, если не случай совсем уж крайней необходимости, избегали обсуждать что-либо с Геттелем, делиться с ним по каким-либо вопросам.

Однажды майор добился разрешения у невесты Пауля Зиберта Вали Довгер проводить ее домой. Она не очень хотела этого, но считала, что не стоит озлоблять офицера, который мог серьезно осложнить положение делопроизводительницы рейхскомиссариата из фольксдойче [11] На приеме у рейхскомиссара Коха Кузнецову удалось добиться освобождения Довгер от угона в Германию. После этого Довгер была принята на работу в канцелярию рейхскомиссариата, как фольксдойч — местная жительница немецкого происхождения. .

Дорогой Геттель преподнес Вале несколько дежурных армейских комплиментов, потом с грустью признался в одиночестве. Валя знала, что теперь последует предложение провести время в ресторане, и приготовилась уже было ответить, что выходит по вечерам редко и только в сопровождении жениха, как вдруг поняла, что ее спутника интересует вовсе не она, а именно ее жених.

— Все-таки многое несправедливо в нашем мире, — жаловался Геттель, — стоило только гауптману Зиберту приехать в Ровно, как он сразу встретил такую прелестную девушку. А я сижу здесь бог знает сколько и не завел ни одного интересного знакомства. — Майор печально вздохнул. — Скажите, пожалуйста, как это ему удалось?

С самым беспечным видом Валя пересказала основательно разработанную «историю» своего знакомства с женихом.

Не приживись за Геттелем репутация соглядатая, его расспросы можно было принять за чрезмерное любопытство, и только. Но что на самом деле скрывалось за ними? Обычная подозрительность профессиональной ищейки или серьезное подозрение? Немаловажное значение имело и то, кому докладывал Геттель. Одно дело, если он осведомляет обо всем неладном кого-либо из высших чиновников РКУ, другое дело — абвер, и уж совсем скверно — если гестапо или СД.

Валя понимала: в любом случае нужно немедленно предупредить Кузнецова.

Между тем они подошли к дому Вали. Прощаясь, «рыжий майор» выразил надежду, что фрейлейн Валентина устроит ему при случае встречу с Зибертом.

Валя обещала.

В тот же вечер девушка подробно, не пропуская ни малейшей детали, передала Николаю Ивановичу содержание встревожившего ее разговора.

Командованию отряда было над чем задуматься. С одной стороны, кроме расспросов Геттеля, ничто не давало основания полагать, что Зиберт выслежен и разоблачен. Иначе не гулять бы ему по улицам Ровно, а сидеть на Почтовой, 26, где размещалось гестапо. С другой стороны, могло быть и так, что гитлеровцы «зацепили» его, но не имеют серьезных доказательств, что перед ними советский разведчик, и выжидают. Наконец, имела право на существование и третья, самая правдоподобная, версия, что Мартин Геттель вел непонятную игру пока самостоятельно, до поры до времени никого в нее не посвящая.

Тщательно взвесив все «за» и «против», в отряде склонились в пользу третьей версии и рекомендовали Кузнецову пойти на встречу с Геттелем, не теряя, разумеется, благоразумия.

Вот тут-то фон Ортель и сделал шаг, который в условиях фашистской Германии, где соглядатайство было нормой поведения, следовало расценить как высшее проявление дружбы и доверия.

— Я хочу дать вам добрый совет, Пауль, — сказал штурмбаннфюрер Зиберту наедине, — вернее, не вам, а вашей невесте. Последнее время ей оказывает всяческое внимание майор Геттель.

Зиберт оскорбленно выпрямился:

— Ревновать фрейлейн Валентину, мою невесту, к майору…

— Успокойтесь, Пауль. При чем здесь ревность? Речь идет совсем о другом. Я ваш друг и именно поэтому желаю фрейлейн Валентине держаться подальше от Геттеля. Я встречал этого парня в «доме Гиммлера» на Принц-Альбрехтштрассе. Прикажете разъяснить, что это значит?

Разъяснений не требовалось. Вся Германия содрогалась при одном упоминании этого адреса. На Принц-Альбрехтштрассе, 8, в Берлине размещалось главное управление гестапо и СД. Значит, Геттель действительно гестаповец!

Николай Иванович теперь не сомневался, что, раз Геттель завел разговор о нем с Валей Довгер, он непременно попытается прощупать и других его знакомых. Этот прогноз подтвердился уже на следующий день: «рыжий майор» вызвал к себе Лидию Лисовскую.

— Должен вас предупредить, — начал он, — что содержание нашего разговора строго конфиденциально и не имеет никакого отношения к факту нашего личного знакомства. Вы поняли меня?

Лидия поняла.

Удовлетворенно кивнув, Геттель продолжал:

— Что известно вам или вашей сестре о гауптмане Зиберте?

Пожав плечами, Лидия рассказала все, что считала нужным. Следующий вопрос Геттеля был довольно неожиданным:

— Не говорил ли Зиберт вам что-нибудь об Англии?

Лидия недоуменно переспросила:

— Об Англии? Никогда! Почему он должен говорить со мной об Англии? У нас достаточно других интересных тем для бесед.

Геттель был упрям:

— В таком случае, может быть, он употреблял иногда в разговоре английские слова?

Лидия рассмеялась.

— Но я не знаю английского языка… Насколько мне известно, Пауль говорит только по-немецки… Правда, он знает несколько десятков польских и украинских слов. Но их знают все немецкие офицеры, кто здесь служит…

Геттель задумался. Наконец, он пришел к какому-то решению:

— Я попрошу вас сделать следующее, фрейлейн. Попробуйте как-нибудь в разговоре с Зибертом случайно употребить словечко «сэр». Приглядитесь, как гауптман прореагирует на такое обращение, и доложите мне.

Дав понять, что разговор окончен, Геттель встал и рявкнул:

— Хайль Гитлер!

Теперь уже все стало ясно. Сам того не ведая, майор Мартин Геттель раскрыл свои карты. По-видимому, он решил, что гауптман Пауль Вильгельм Зиберт является… английским разведчиком, агентом пресловутой Интеллидженс сервис.