SnkT - Первоисточник

— Ладно, Гарри, пойдем завтракать, до начала уроков осталось уже не так много времени.

В Большом зале Оливер Вуд объявил всем игрокам сборной факультета, что они все как-то слишком расслабились и совершенно позабыли о тренировках. На резонный вопрос, а стоит ли теперь заморачиваться на счет кубка по квиддичу, капитан заявил, что слизеринцы, конечно, личности недостойные, но это не повод впадать в уныние и задумываться о бренности всего сущего, а также прекращать интенсивную подготовку под руководством мудрого вождя. Естественно, Вуд использовал несколько другие выражения и речевые обороты, но присутствовавшая при разговоре Гермиона интерпретировала его длинную речь именно так.

— А что насчет кубка… Мы тут с Дейвисом кое-что придумали… Если уговорим Хафлпафф, то змеи еще пожалеют, — кровожадно оскалился капитан. — Мы еще заставим их…

«Освоить новый способ полета на метлах, крайне унизительный для чести и достоинства», — перевод Гермионы.

* * *

В начале сезона, когда Вуд гонял свою команду до седьмого пота, Гарри думал, что хуже быть уже не может. Сегодня, ловец был вынужден признать свою ошибку. После еще одного разгромного поражения, у капитана не только открылось второе дыхание, но и проснулась прямо-таки фанатичная одержимость вырвать победу, чего бы это не стоило.

— Не думайте о счете, если дело выгорит, то мы еще поборемся! — радостно подбадривал Вуд своих подчиненных, уже втайне мечтающих просто упасть с метлы и запросить политического убежища в больничном крыле, подальше от квоффлов и бладжеров.

Гарри, правда, был неуверен, что он в данные момент ненавидит больше: мячи, от которых он уже третий час уворачивался по приказу Вуда «Мы не можем позволить себе снова потерять ловца, так что учись!» или же самого обезумевшего капитана. Мальчик уже готов был полностью согласиться с мнением Гермионы о полетах вообще и квиддиче в частности, когда надсмотрщик, смилостивившись, объявил короткий перерыв.

— Вы что, еще не закончили? — спросила девочка, которая, как обычно, пришла к концу тренировки, чтобы потом вместе вернуться в замок.

— Солнце еще не село, — мрачно ответил Гарри. — Еще немного, и я прокляну Вуда.

— Гарри, ты же понимаешь, что насилие — это не всегда лучший выход?

— Именно это я и твержу себе последний час.

Не успели игроки хоть немного перевести дух, как неумолимый капитан снова погнал всех в воздух.

Во время очередного уворота от запущенного в него мяча, Гарри почувствовал чужие эмоции.

«Э-э, постарайся не волноваться и не делать резких движений, ладно? Ты ведь… ты все-таки на большой высоте».

Тренировку нужно было срочно прекращать. Идущая от Гермионы тревога мешала следить за окружающей обстановкой, и повторять опыт последнего матча не хотелось. Вслед за тревогой немедленно пришло чувство вины от осознания того, что девочка, хоть и против своей воли, поставила друга в опасную ситуацию. Теперь Гарри сам чувствовал себя виноватым, что из-за него Гермиона чувствует себя виноватой… Так, в сторону лишние мысли, лучше попробовать придумать, как убедить капитана прекратить мучить команду.

— Оливер, собери всех сюда, я хочу кое-что сказать, насчет тренировки.

— У тебя есть идея по тактике? Что-то нужно изменить?

— О да, — усмехнулся Гарри, — это может сильно повлиять на нашу дальнейшую игру.

Усталая команда собрались около колец, подозрительно глядя на Гарри, ждущего возможности высказать свое предложение.

Сам же Гарри повернулся к капитану и объявил, что еще немного, и он вспомнит свои прошлые достижения, устроив низвержение Темного Лорда Вуда, во имя благополучия отдельно взятой сборной. Властелин квиддичных колец был вынужден уступить ловцу, единогласно поддержанному всеми остальными игроками.

— Да, насилие — не всегда лучший выход. Иногда достаточно и просто угрозы его применить, — заметил ниспровергатель Темных Лордов, возвращаясь в замок.

* * *

Наложения сознаний, как назвала подобные происшествия Гермиона, происходили по нескольку раз в день. К концу недели, дети смогли найти закономерность в их возникновении. Как правило, подобное происходило либо утром, сразу после пробуждения, либо, когда кто-то из них испытывал сильные эмоции по какой-либо причине.

Продолжалось это странное состояние поначалу недолго, две-три минуты, и еще примерно столько же они были способны общаться мысленно и чувствовать друг друга. Однако, с каждым разом, длительность все увеличивалась.

Ни в одной из прочитанных книг не было ответа на вопрос, что же с ними происходило. Аккуратные расспросы учителей о проникновении в чужое сознание привели к краткому рассказу о легилименции и окклюменции. Однако к их ситуации эти области магии не подходили.

Мысль подробно рассказать о происходящем с ними и попросить помощи не раз посещала детей. И каждый раз отбрасывалась. Почему-то, точно так же, как они не хотели говорить что-либо Рону, они не хотели теперь посвящать в свои проблемы никого постороннего.

Неизвестность пугала. Несмотря на все усилия, все бесчисленное время, проведенное за книгами и за обсуждениями, они никак не могли понять, что с ними происходит, и к чему все это приведет.

— Знаешь, чего я больше всего боюсь? — спросила Гермиона одним из вечеров в начале декабря. — Я боюсь забыть, кто я есть. Сегодня я несколько раз то ощущала себя Гарри Джеймсом Поттером, то Гермионой Джин Грейнджер. И я начинаю ловить себя на мысли, что я не могу уверенно сказать, кем являюсь по правде. Действительно ли я Гермиона, или же я, на самом деле, Гарри, который сейчас ощущает себя Гермионой. Мне кажется, что я просто схожу с ума.

— Это вряд ли. Сумасшествие не может проявляться совершенно одинаково у двух разных людей. Так что мы, все-таки, с ума не сходим. С нами что-то другое, — высказал не особо успокаивающую мысль Гарри.

— Угу. Вот только это было известно тебе самому, или ты опять нагло воспользовался моими знаниями? — ответила девочка, грустно улыбнувшись.

Мальчик вздохнул. Это была еще одна больная тема. Наложение сознаний могло случиться прямо во время уроков. Но проблема была не в этом, а в следовавшей после этого мысленной связи, из-за чего им обоим было известно, о чем думает другой. И если в это время, преподаватель задавал кому-то вопрос, ответ на него тут же всплывал в голове Гермионы, становясь известным и Гарри, даже если мальчик не успевал вспомнить его сам.

Вообще, успеваемость мальчика и так была на высоком уровне, благодаря совместным дополнительным занятиям. Но ответы Гермионы всегда были более подробными, чем у него. Она, казалось, была способна выучить наизусть все их учебники. И вся эта информация становилась доступна и ему.