Андрей Валентинов - Волонтеры Челкеля

— Да чего там! — буркнул Степа. — Сказали, что генерал Ирман вместе с полковником Лебедевым увезли куда-то часть золотого запаса. И что у вас пароль, этот… — Косухин напрягся и вспомнил: — «Рцы, мыслете, покой.» Ну, буквы славянские…

— Да, «рцы, мыслете, покой», — кивнул полковник. — Р, М, П… Российская Междупланетная Программа.

— Как? — поразился Арцеулов. Степа вообще ничего не понял и недоуменно поглядел на брата.

— Программа эфирных полетов с использованием ракет, — не очень понятно для брата пояснил Николай Иванович.

— Постойте, постойте, господин полковник, — не выдержал Арцеулов. — Вы хотите сказать, что в России пытались создать ракету для эфирных полетов?

— Отчего же пытались, батенька! — ответил вместо Лебедева профессор. — Создали. Называется эта ракета «Владимир Мономах». И господин Лебедев, — уж извините, Николай Иванович, буду называть вас по-старому, привык, — один из первых ее испытателей.

— Да ты чего, Коля, — обалдело спросил Косухин-младший, до которого наконец, стало что-то доходить. — На Луну летал, да? Вот, чердынь-калуга…

— Нет, — улыбнулся старший. — На Луну не приходилось. Пока осваивали орбиту… Я летал вторым, в апреле 16-го. Первым был капитан Барятинский.

— Нет, давай по порядку, — попросил Степа. — Чего-то круто выходит…

— Постараюсь, — кивнул полковник. — Глеб Иннокентьевич, если я собьюсь, поправьте… Началось это, насколько я знаю, в начале 90-х по инициативе графа Витте.

— Ну не Витте и не графа, — тут же вмешался Семирадский. — Идея принадлежала господину Менделееву, а государю представлял проект тогдашний министр финансов Вышнеградский. Александр III сей проект благословил, и начались работы…

— Первый пуск был в мае 1909-го, — продолжал полковник. — Полет летчика-испытателя планировали на начало 13-го, к романовскому юбилею, но не успели. Тогда было несколько аварий, и решили не рисковать. В начале 14-го, когда стали готовить отряд испытателей, я был туда направлен. Официально считалось, что я преподаю в Качинской авиашколе. Ну, а потом война… В марте 16-го был первый пуск с испытателем на борту. Проект решили рассекретить после войны. Ну вот, пожалуй, и все…

— Сколько же вы были в эфире, господин полковник? — спросил Арцеулов, покуда Степа переваривал услышанное.

— Сутки… Признать, под конец стало невесело, — улыбнулся Лебедев. — Конечно, когда меня принимал государь, я уверил его, что полет доставил мне исключительное удовольствие. Правда, в какой-то степени так оно и было…

— Так тебя что, царь принимал, чердынь-калуга? — перебил его Степа, которого это обстоятельство поразило почему-то больше всего.

— Представь себе… Если тебе интересно, Степа, я был награжден в виде исключения, орденом Александра Невского. Кстати, нашему роду пожаловано наследственное дворянство, так что ты — дворянин, Степан. Поздравляю.

Косухин-младший не ответил. Это было уже чересчур.

— В семнадцатом наша группа распалась, — закончил рассказ полковник. — Не знаю, где сейчас Барятинский и все остальные…

— Мой дядя в Париже, — отозвалась Берг. — По-моему, там сейчас еще кое-кто из участников программы.

— Возможно, — кивнул Косухин-старший. — В мае 18-го Сибирское правительство начало собирать тех, кто остался в России и уцелел. Работы возобновились, на январь 20-го мы готовили новый старт. При адмирале программу стал курировать генерал Ирман. Мы должны были испытать новый корабль — «Владимир Мономах-2»…

— Но почему тогда… — начал было Степа, но осекся. Рассказывать о товарище Венцлаве не тянуло. Однако брат его понял:

— Знаешь, Степа, для меня это тоже загадка. Тебе виднее. Зачем большевикам наши скромные персоны.

— Ладно, — принялся рассуждать вслух Степа. — Ну, допустим, чердынь-калуга, золото это для таких, как я, выдумали… Для дурачков. А остальное — это понятно. Эта… как ее… ракета — это же первое дело для войны!

— Молодой человек зрит в корень, — кивнул Семирадский. — Этого мы опасались с самого начала. Говорил я господину Менделееву, говорил!..

— Но ведь вся документация и так у большевиков, Степан, — возразила Берг. — Она хранилась в Петербурге, в Академии Наук. Да и кое-кто из нашей группы сейчас работает у вас. Мы-то зачем?

— Выходит, и вы нужны, — пожал плечами Косухин. — Да и ракету оприходовать надо.

— Ракета может только одно — взлететь, — заметил старший брат. — Мы и собираемся ее запустить для того, чтобы испытать новый корабль. Специально для этого полета господа Семирадский и Богораз подготовили уникальную аппаратуру. Мы должны были лететь втроем, — Георгий, светлая ему память, ваш покорный слуга и… Впрочем, это покуда неясно и мне… Но в любом случае, зачем большевикам мешать запуску?

— Не знаю! — заметил Степа. — Значит, для порядку, базу вашу под контроль взять. Для нужд пролетариата…

— А вот это невозможно, Степан. База эфирных полетов находится не в России. Большевикам покуда до нее не добраться. Она в Китае…

Степан стал думать дальше. Пока все складывалось логично, включая даже то, о чем брат смолчал — об аэродроме на Сайхене. Вот, значит, куда они собирались лететь! Но почему товарищ Венцлав не сказал ему правды? Косухину было обидно — выходит его, посланца Сиббюро ЦК, попросту дурили? И зачем, в самом деле, охотились на его брата, если это дело — чисто научное? Нет, что-то тут не так…

— Не сходится, братан, — заявил он наконец. — Что-то ты мне не до конца рассказываешь…

Он заметил, что при этих словах бородатый профессор и худосочный молодой человек переглянулись.

— Остальное ты увидишь сам, Степа, — ответил полковник. — Ты поедешь с нами…

— Господин полковник! — Арцеулов вскочил, возмущенно глядя то на Лебедева, то на Степу. — Вы что, намереваетесь взять с собой…

— Намереваюсь, — перебил его Лебедев. — А у вас есть другие предложения?

— Да он вас ночью зарежет!

«Вот тебя точно порешу», — хотел было отреагировать на это Степа, но смолчал — переругиваться с недобитой контрой было ниже его достоинства.

— Степан, вы нас зарежете? — улыбнулась Берг.

Степа смолчал и насупился. Резать, конечно, он никого не собирался. Косухин вдруг понял, что теперь у него будет возможность действительно все увидеть своими глазами. Особенно, если брат прав, и этот загадочный «Мономах» находится не в России. Выходит, в этом случае он не просто выполнит приказ, но и узнает то, что столько лет было величайшей тайной Империи! Узнает и сможет рассказать товарищам по пролетарской партии!

— Господин полковник! — похоже, Арцеулов подумал о том же. — Прошу меня простить, но вы рассекречиваете проект! Красные будут все знать! Если вы не собираетесь подвергать своего брата пожизненному заключению…