Андрей Валентинов - Волонтеры Челкеля

— До вечера не продержимся, — покачал головой Степа. — Если они утром начнут, то к полудню будут здесь. Даже если мы задержим их на второй линии, они смогут раздолбать полигон. Закатят трехдюймовки на горку и амба…

— Николай Иванович, — встревоженно проговорила Берг. — Что же нам делать? Я не смогу включить зажигание. Семен Аскольдович, что же вы молчите?

— А? Что? — встрепенулся Богораз. — Помилуйте, Наталья Федоровна, мне-то откуда знать? И вообще, у меня голова прямо раскалывается. Давление, не иначе. Здесь такой ветер!..

Степа покосился на студента, едва удержавшись, чтобы не высказаться. Порой Богораз становился невыносим. Берг сверкнула глазами, но тоже смолчала и повернулась к Степе:

— Косухин, выручите нас! Я знаю, вы сможете! Придумайте что-нибудь! Ростислав Александрович, а вы? Да что же вы все молчите?

— Наталья Федоровна, — Арцеулов выпрямился, стараясь говорить как можно увереннее и спокойнее, — ручаюсь вам, что ни один волос не упадет с вашей головы…

— Да при чем здесь я! Об этом мог бы позаботиться Гастон, но он предпочел остаться в Париже… Помогите нам завершить проект! Ведь это будет просто нечестно! Георгий и Глеб Иннокентьевич погибли… Неужели все зря?

— Вы вот чего… — не очень уверенно начал Степа. — Я завтра утром что-нибудь соображу. С китайцами этими… Может, продержимся до полудня. А уж потом — не знаю… Так что, к полудню надо вам управиться — а то всех накроют…

— К полудню, — задумчиво повторил полковник. — Хорошо, Степан, мы попробуем…

Ночь Степа провел на позициях у костра, рядом со своими новыми товарищами. Пришлось отвечать на десятки самых разных вопросов. Солдаты служили здесь уже четвертый год, и о том, что творилось в России, знали лишь из коротких радиограмм, иногда приходивших в Челкель, да из неясных слухов, передаваемых китайцами. В конце концов, Степа, собрав вокруг себя всех, кто не был на посту, принялся рассказывать о боях на Восточном фронте, о том, как вместе с повстанцами громил гарнизоны белого гада Колчака, о восставшем Иркутске и двурушниках-чехах. Его слушали, раскрыв рты, а когда Косухин пытался расспрашивать о стартах эфирных ракет, ему отвечали нехотя, как о вещах хорошо известных и даже поднадоевших. Для обитателей Челкеля это была привычная рутина. Старшего Косухина — здесь его тоже называли Лебедевым — помнили и относились к полковнику с большой симпатией, как и к другим летчикам-испытателям. Степа вновь почувствовал гордость за брата — все-таки не у каждого красного командира старший брат испытывает такую невиданную вещь, как эфирные корабли.

Наутро вновь явились парламентеры, требуя, чтобы их допустили на полигон. Степа решительно отказал, решив тянуть время, и потребовал, чтобы на переговоры явился кто-нибудь постарше званием. Китайцы ушли, обещав вернуться через час, а еще через полчаса явился вестовой от Лебедева — полковник приглашал Степу на полигон.

Брата он нашел возле бункера. Полковник был не один — рядом стоял Богораз в непременных очках и с совершенно сонным выражением лица. Было похоже, что ни он, ни Лебедев в эту ночь не сомкнули глаз.

Косухин вкратце рассказал о положении на позициях, брат кивнул и сообщил, что ракета готова к пуску. Степан обрадовался, но Лебедев оставался явно чем-то обеспокоен.

— Утром мы получили радио, — наконец сказал он. — Приказано приостановить работы и ждать Руководителя Проекта. Он уже вылетел.

— А кто этот… Руководитель? — удивился ничего не ведавший Степа.

Полковник коротко рассказал то, что было известно ему самому. Степан помрачнел:

— Так значит, этот Руководитель от Колчака… А тебе, выходит, не доверяют?

— Да почему же, Степа! Доверяют. Но я ведь обыкновенный летчик, мне и не положено знать шифр запуска. Раньше Руководитель прибывал заранее, но теперь сам видишь, какие дела…

— Дела, дела! — Степу это совсем не успокоило. — Он может отменить запуск?

— Да что ты! Отменять запуск? Ведь его столько готовили! Правда, непонятно, зачем приостанавливать работы… Ну ничего, мы все закончили. В полдень — старт!

Из бункера вышла Берг. Вид у нее тоже был невыспавшийся и немного встревоженный.

— Николай Иванович, рубка управления готова. Кроме системы зажигания, конечно… А, здравствуйте, Косухин! Не смотрите, у меня кошмарный вид…

— Ну чего там кошмарный… — смутился Степа.

Внезапно где-то на краю летного поля завыла сирена. Все невольно оглянулись. От небольшого домика, где располагался наблюдательный пункт, к ним спешил офицер.

— Господин полковник! — крикнул он, подбрасывая руку к козырьку фуражки. — С востока аэроплан…

— Это он, — кивнул Лебедев. — Пойдемте, господа…

Они прошли к летному полю и остановились у края. Известие о приближавшемся аэроплане уже успело распространиться по базе, поскольку к ним тут же подошли несколько офицеров во главе с молодым полковником, исполнявшим обязанности начальника объекта. От солдатских казарм спешили трое членов «революционного штаба».

Самолет появился неожиданно, вынырнув откуда-то из-за холмов и резко пошел на снижение. Все ахнули, но тот, кто был за штурвалом, уверенно направил машину прямо на свободную взлетную полосу.

— Лихо он это! — пробормотал Лебедев. — Я бы не рискнул…

Аэроплан — Степа уже успел узнать в нем знакомую модель «Фармана», — коснулся колесами земли и побежал по полосе, постепенно замедляя ход. Ожидавшие переглянулись и направились к центру поля. В последний момент к ним присоединился Арцеулов, который все это время был в рубке управления, осматривая неведомую ему доселе технику.

«Фарман» остановился, но колпак кабины оставался закрытым. Только когда Лебедев и те, кто его сопровождали, подошли совсем близко, козырек в верхней части кабины откинулся, и на землю легко спрыгнул невысокий человек в летном комбинезоне. Все с интересом отметили, что таинственный Руководитель прилетел сам, без пилота.

Неизвестный снял большие летные очки и перчатки с широкими раструбами. Лебедев подождал несколько секунд, а затем вскинул руку к летному шлему и представился.

— Здравствуйте, полковник, — голос прилетевшего был спокоен и тверд. — С вами, кажется, господин Богораз? Здравствуйте, Семен Аскольдович. Здравствуйте, господа!

Степа внимательно наблюдал за гостем, но ничего особенного не приметил. Лицо у того было самым обыкновенным, совершенно невыразительным, лишь небольшие светлые глаза смотрели строго и решительно.

«Глаза приметные, чердынь-калуга, — мелькнуло в голове у Косухина. — Вроде как… Точно…»

Спутать было трудно — у Руководителя Проекта были такие же светлые глаза, как у командира легендарного Полка Бессмертных Красных героев.