Владимир Караханов - Продолжение поиска (сборник)

Сегодня воскресенье, и народу много. Из играющих на соседнем столе один, определенно, мой земляк, второй похож на командированного. Оба держатся солидно, играют без азарта, как бы между прочим. Скорее всего сочетают полезное с приятным: здесь, за бильярдом, происходит взаимное зондирование возможностей.

Среди болельщиков преобладают парни хорошо знакомого мне типа, некоторых я заметил еще вчера. Кто-то из них где-то работает, кто-то учится, и любого в течение дня можно встретить в городе: в районе старого «Интуриста», ЦУМа, в парках или просто на центральных уличных трассах. По вечерам они предпочитают группами собираться в непосредственной близости от своих дворов, чаще всего почему-то на углах. В массе своей эта молодежная прослойка инертна. Они редко хулиганят, их сборища, как правило, не агрессивны. Но если кто-то из ребят впервые совершает преступление — девяносто девять против одного, что он выскочил именно из этой инертной массы. В подавляющем большинстве случаев из состояния инерции их выводит «козел-провокатор». Он многолик. Это и семья, живущая на нетрудовые доходы, и алкоголик-отец, и «свой в доску» мастер, выгодно закрывающий наряды, и хозяйственник, нервно вздрагивающий при упоминании ОБХСС, и даже мошенник, которого я ищу.

Уверившись в легкой победе, мой партнер сыграл небрежно и подставил, правда, всего-навсего двойку. Зато я, «уложив» ее, одновременно вывел «своего» на оперативный простор. Теперь можно бить шар, «повисший на дальней биссектрисе».

Партия становилась интересной, вокруг стола сгрудились болельщики. Особым чутьем я понял, что удар получился точным. И действительно, шар, задрожав в створе, провалился в лузу.

— Туза в угол, отличная примета, — сказал кто-то, и Япон радостно подхватил: — Правильно, кто туза кладет, тому быть тузом, правильно.

Однорукий недовольно покосился на него. «Нервничаешь», — удовлетворенно отметил я, примериваясь к следующему удару. И тут же расхолаживающе: «Что ж это я дурака валяю? Уж не за этим ли вас послали сюда, товарищ инспектор? Так и самого Айриянца прозевать недолго».

С такими мыслями мажут. Я и промазал. И тут же обозлился от того, что проигрываю, и, чтобы разом наверстать упущенное, вместо верной «семерки» сыграл «дуплетом к себе» «пятнадцатый», и, конечно, неудачно.

— Теперь все, — тоном знатока произнес полный мужчина с лысиной, окаймленной седыми волосами.

А я и сам знаю, что все. Сперва исчезла «семерка», а следом та же луза проглотила «пятнадцатый».

— Рассчитаемся? — спросил Однорукий.

Я уплатил маркеру за время. Нудно отдавая сдачу, он сказал:

— Нехорошо жадничать, нехорошо…

Я так и не понял, относилось ли это к манере игры, или к терпеливому получению сдачи. Да и какая мне разница…

Я вышел проветриться и, прежде чем закурить, с удовольствием глотаю свежий, охлажденный воздух. Отсюда, из Нагорного парка, Баку как на ладони. Город кажется великаном, на четвереньках припавшим к огромной зеленоватой луже. Великан основательно вылакал Каспий. Бухта совсем обмелела. И Девичья башня давно осухопутилась, а ведь, по легенде, с нее прыгнула в воду девушка, не пожелавшая выходить замуж. Теперь с башни при очень большом желании можно шлепнуться лишь на асфальтированную улицу, аккуратно расчерченную работниками Госавтоинспекции. Наверное, поэтому прыгать никто не желает. Впрочем, и времена изменились: девушек насильно замуж не выдают; мужчин по решению месткома женят — это случается.

Выскочил Япон и скрылся в аллее, ведущей к закусочной. Что-то рано сегодня, видно, кто-то расщедрился.

Не думал я, что мне придется убивать здесь второй день подряд: субботу еще куда ни шло, а воскресенья жаль. Уж очень быстро устроилось все с другими бильярдными. Тамошних маркеров отлично знали в соответствующих райотделах. В течение одного дня мы выяснили, что человек, похожий на Айриянца, там не появлялся. По крайней мере, за последние два года. А здесь маркер новый, мои коллеги не успели с ним познакомиться. Пришлось окопаться тут самому. Околачиваюсь, как типичный завсегдатай, и никакого просвета. Хоть объявление вешай. Даже знакомство с Японом, как ни тормошил я его, не помогло. Ничего толком не сообщил. А ведь если Айриянц здесь играл, он должен был его запомнить. Хотя у алкоголиков память короткая, он и себя не всегда вспомнит. Вон, легок на помине, обратно не спешит, еле-еле тащится. Уже выдул вино, и в глазах — слезы. Не миновать мне его очередного откровения.

Так и есть, встал рядом и в ухо сообщает:

— А у меня жена умерла. В прошлом году.

— Ну-ну… — отвечаю я по-кунгаровски.

Потом он просит меня никогда не пить и обязательно стать уважаемым человеком, а слезы уже в два ручья. Он бы еще долго наставлял меня, но его позвали в бильярдную.

Ничего себе — культурный отдых. Плюнуть и уйти и вообще на будущее заречься искать преступника таким ненадежным способом. Да и что за спешность? Ну возьмут Айриянца через неделю, через месяц на худой конец. Никуда он не денется.

Я не ушел. Каюсь, мною руководило не только чувство долга. Пребывание на свободе опасного преступника лишний день, даже лишний час может обернуться трагедией. В таких случаях не я один забываю про отдых и покой. Иное дело — розыск мошенника. Конечно, он должен быть разоблачен, как и любой правонарушитель, разница только в мере наказания, но его временная свобода действий не идет ни в какое сравнение со свободой действий убийцы. Не поймал я, поймают другие. Тем более, сделано все от меня зависящее, чтобы мошенник попался как можно скорее.

Мною руководило еще и самолюбие. Я обещал Рату уложиться в срок, и идея розыска Айриянца в бильярдных принадлежала мне самому, а к своим идеям я отношусь бережно: не осуществится одна, не будет уверенности в других.

Я собирался отшвырнуть докуренную сигарету и вернуться в зал, но мою руку перехватили:

— Разрешите?..

Пожилой мужчина улыбкой смягчает резкость своего жеста. Оказывается, тот самый, с лысиной, который тоном знатока произнес: «Теперь все».

Пока он прикуривал, мой взгляд зацепился за якорек на тыльной стороне ладони. Порядком выцветшая татуировка, описанного потерпевшими размера. От неожиданности моя рука, державшая окурок, дрогнула.

— Все переживаете? — выпрямляясь, улыбнулся мужчина. — В следующий раз не торопитесь и обязательно выиграете. Уж поверьте, я на этом деле собаку съел.

«Может, ты и дачные деньги слопал», — подумал я и, тоже улыбаясь, спросил:

— И давно едите?

На редкость улыбчивый тип. Крупные черты лица, и волосы… Впрочем, «с проседью» их не назовешь. Совсем седые.

— Начал в Германии. После войны. Стояли мы в поместье. Скучища страшная. Одно спасение — шарики погонять. Баронесса унитаз свой персональный вывезла, а бильярдик не успела. Отличный был стол. Плиты не какой-нибудь эрзац — мрамор высшего качества — материал для Венеры.