Юрий Корольков - В катакомбах Одессы

Курерару вопросительно взглянул на вошедших.

— Задание выполнили, — за всех сказал Тылван.

— Где убитые?

— Как приказано — на Троицкой перед чайной.

— Пусть останутся там до утра, — распорядился Курерару. — Надо, чтобы в городе пошире распространился слух о побеге.

И все же грязный, вероломный, так хитроумно задуманный план Курерару провалился. Через несколько дней на явочную квартиру сигуранцы пришел обескураженный Федорович и доложил Аргиру: задание сорвалось. Два дня они провели вместе с парашютистом у одной знакомой, связанной с катакомбистами. Федорович не спускал глаз с парашютиста, а он вчера куда-то исчез и до сих пор не вернулся.

— Значит, проворонили чекистов, — зло сказал Аргир и принялся звонить Курерару.

Напасть на след Полковника не удалось. Его звание в сигуранце сделали кличкой. Фамилию Полковника установить не удавалось. Но если говорить о «почерке» разведчика, Полковник, несомненно, был опытным, осторожным и в то же время очень дерзким профессионалом-разведчиком. Казалось, вот-вот его обнаружат, но Полковник неожиданно исчезал, искусно обходил расставленные ловушки. Правда, тайная полиция установила, что к группе Полковника принадлежит Крымов, участник взрыва дамбы на Хаджибейском лимане, Белозеров — катакомбист из отряда Бадаева, и Черноморец, сброшенный с группой парашютистов в распоряжение Полковника.

Агенты гестапо напали на след Черноморца, его удалось даже арестовать, но он, отстреливаясь, приберег последнюю пулю для себя. Тяжело, но не смертельно раненного Черноморца привезли без сознания в больницу. Курерару торжествовал, но, когда Черноморец очнулся и увидел, что находится среди врагов, чекист сорвал повязки и расшиб себе голову о железную спинку больничной койки…

След Полковника был снова потерян.

А Советская Армия приближалась к Одессе. Теперь уже всем было ясно, что война подходит к концу, но борьба продолжалась, жестокая и непрестанная. Из Бухареста прислали тревожную шифровку — подготовиться к эвакуации. Одновременно подполковник Пержу получил секретный пакет со строжайшей надписью: «Тайное дело государственной важности». Руководителю «Вултурул» в Одессе предписывали перейти в подчинение германскому командованию для совместного проведения операции «Пламя» — уничтожению города перед приходом русских. На месте Одессы советские войска должны найти только выжженную землю и пустынный берег соленого моря.

«После ухода наших и германских войск из города, — предписывала инструкция, — Одесса не должна больше существовать».

В первую очередь следовало подготовить к взрыву все промышленные, транспортные и общественные здания. Авторы операции «Пламя» обращали особое внимание на уничтожение одесского порта с причалами, подъездными путями, складами, портальными кранами и вообще всем оборудованием.

После этого план предусматривал разрушить и сжечь жилые дома, а низменную часть города затопить после взрыва ограждающей дамбы.

Тайной полиции — гестапо и сигуранце — поручали обеспечить операцию «Пламя» и не допустить, чтобы русские помешали уничтожению города. Всю ответственность возлагали на руководителя одесского гестапо — штандартенфюрера СС Шольца.

Распоряжение было секретное, и все же разведчикам-чекистам стали известны планы врага. Операция «Форт» столкнулась с операцией «Пламя». Началась завершающая глава борьбы катакомбистов с германо-румынскими оккупантами.

Анатолий Белозеров, покинув с отрядом старые катакомбы, давно переселился в город и работал портовым грузчиком. На работу его устроил Крымов. Последние месяцы подпольщики встречались почти ежедневно. Был на исходе февраль 1944 года, когда разведчики впервые заподозрили что-то неладное на территории порта. Однажды в конце туманного промозгло-холодного дня сюда пригнали две роты саперов, будто бы восстанавливать разрушенные причалы. Но странное дело, саперы занимались совсем другим…

Как бы случайно Крымов прошел вдоль причала, где копались саперы. В порту Крымов работал такелажником, и его появление у причала не вызвало подозрений. Только часовые заставили его отойти подальше от неглубокой траншеи, которую солдаты успели выкопать. Грунт был тяжелый, и работа шла медленно.

— Что-то не нравится мне такое «восстановление причалов», — сказал Крымов Белозерову, когда тот остановился, чтобы прикурить самокрутку. — Срочно передай об этом Полковнику.

Крымов поглубже засунул в карманы замерзшие руки, поднял ворот бушлата, вразвалку зашагал к пирсу, где грузилось немецкое судно. За кормой развевался фашистский флаг с черной свастикой. Крановщик в рваном ватнике и засаленном треухе огорченно глядел на поднятую в небо стрелу, покачивая головой.

— Что здесь? — спросил Крымов.

— Опять трос заело, блок менять надо…

Крановщик пошел за ремонтной бригадой, Крымов, проявляя старанье, полез на стрелу, спустился вниз и подтвердил, что без ремонтной бригады не обойтись. Кран ремонтировали долго, и только, на другой день к вечеру возобновилась погрузка немецкого судна.

— Пусть будут довольны, что так обошлось, — пробормотал крановщик, который опять занял свое место. — Сделать бы им как с «Антонеску».

— Не болтай, — остановил его слесарь-ремонтник, он собирал в сумку инструменты. — Держи язык за зубами…

— А что я сказал? Ничего!.. Никто не слыхал…

Крановщик вспомнил румынский пароход «Ион Антонеску», который осенью ни с того ни с сего затонул с грузом зерна на пути в Констанцу. Шторм был небольшой, но корабль вдруг лег на борт и опрокинулся вверх днищем. Произошел оверкиль. Корабль опрокинулся так стремительно, что команда не успела спустить шлюпки. «Антонеску пошел ко дну», — подшучивали одесские портовики, знавшие тайну гибели парохода.

Корабль грузился у элеватора, и грузчики — плотницкая бригада — устроили в его трюме «зонтик» — деревянный навес, перекрывший доступ зерна в нижнюю часть трюма. Внешне казалось, что трюмы загружены до самого верха. Нарушилась устойчивость судна, и корабль опрокинулся, как только его начало раскачивать штормом.

Об этой диверсии и вспомнил крановщик, заступивший в ночную смену. Работал он неторопливо — из подполья дали приказ всячески саботировать погрузку судов. Оккупанты торопились вывезти из Одессы все, что только возможно, что представляло хоть какую-то ценность.

В полночь крановщик «уронил» на корму тяжелую станину, повредил рулевое управление судна. Немецкий корабль еще несколько дней не выйдет в море… Теперь оставаться в порту крановщику совсем опасно — две аварии на одном месте. Не дожидаясь, пока его арестуют, крановщик-подпольщик скрылся из порта.