Александр Башибузук - Оранжевая страна. Фельдкорнет.

Да-да, именно парижской. Уже разбираюсь... Лизхен постаралась... Немыслимая шляпка, фантастические перышки, муар, рюшечки, ленточки, корсет в рюмочку и прочая хрень. И чего же этой особе надо?

- Перенесите мои приборы и добавьте еще бутылку этого же вина...

Переместился к столику дамы и изобразив поклон, представился на немецком языке:

- Капитан Игл.

- Баронесса Франсуаза де Суазон, - манерно вымолвила дама с явным французским акцентом, при этом весело стрельнув глазками в меня. - Не сочтите за бестактность, но мое желание с вами познакомиться, превысило все современные представления о морали.

Подоспевший официант заставил нас прервать разговор, разлил вино по бокалам и бесшумно испарился.

- Чем же вызвано это желание? - я отпил вина и немного форсировал беседу. Нет времени, абсолютно нет. К коменданту надо, потом к оружейнику, затем ракеты испытывать, а еще бомбы конструировать...

- Расскажите мне про войну... - томно выдохнула баронесса. - Я так хочу услышать о ней из уст героя. Вы же герой надеюсь?

- Конечно герой... - я обаятельно улыбнулся. - Но, увы, у меня совершенно нет времени. Позвольте откланяться.

- Ну что же это такое?! - вдруг плаксиво протянула женщина и полезла в сумочку за платочком. - Я так ни одного репортажа не напишу. Прав был месье Дюбуа, когда говорил...

- Пардон? Вы? Репортаж? Шутите?

Не шутила... Франсуаза Виолетта де Суазон, оказалась первым! Подчеркиваю! Первым в мире военным репортером - женщиной. Тут я конечно немного преувеличиваю - в качестве оного она пока совершенно не состоялась. И никогда бы не состоялась, если бы не встретилась со мной. Ее история, чем-то схожа с историей Лизы. Богатые родители, безбедная жизнь и простите, шило в одном из полупопий. Ну еще конечно вздорные мысли о равенстве полов в очаровательной головке. Там все смешалось: суфражистки*, анархизм и прочая прогрессивная, но ужасно вредная дурь. Хотя... почему бы и нет?

Суфражистки - участницы движения за предоставление женщинам избирательных прав. Также суфражистки выступали против дискриминации женщин в целом в политической и экономической жизни. Считали возможным отстаивать свои идеи, применяя радикальные акции.

- Я вам устрою сотню интервью мадемуазель. И сотни фотографий с фронта. Ужасные зверства британской военщины, заколотые штыками младенцы, изнасилованные женщины. Тупая чванливая британская солдатня, измывающаяся над попавшими в плен французскими добровольцами. Фото приложим. Особенно над французскими, ибо считают себя расой потенциальных повелителей Франции. Да, так и говорят. Кстати, тут есть еще репортеры?

- Да, но они надо мной смеются.

- Перестанут. Все всем расскажу, но вам предоставляю право на эксклюзив. А хотите книгу написать?

- Хочу! - баронесса на меня смотрела как обезьяна на удава. - Я все хочу...

- Всего не гарантирую, но попробую. Завтра, встретимся в это же время, здесь же. У меня будет уже кое-какой материал. Кстати, какую газету вы представляете? И вообще, вы можете гарантировать, что ваши репортажи будут напечатаны?

- Газету Ле Фигаро. Напечатаны будут. Папа, если я попрошу, заставит. А можно хоть чуть-чуть прямо сейчас!!! - Франсуаза схватила меня за руку.

Я посмотрел на часы и вздохнул:

- Можно, только коротко. Пишите: Один из добровольцев сражающихся за свободу республик, показал мне письмо английского улана Арчибальда Мак-Мерфи, в котором он своей жене подробно описывает как добивал раненых по приказу своего командира полка...

Я ушел, оставив Франсуазу в полной прострации. Да... вот так... Жуткая чернуха конечно, правда не лишенная некоторой правды. На войне все средства хороши. Надо будет, переодену кого-нибудь из своих в британскую форму и сфотографирую его с поддельным трупом несчастного бура. Или с десятком трупов. И подпись: 'Милая Мери я сегодня добил пикой своего десятого бура'. Не знаю как это сработает, но сенсации понесут все европейские газеты. Надо будет привлечь остальных журналистов и организовать массовый поток информации. Письма британских солдат, фотографии, интервью с жертвами британской военщины... Млять, только когда этим заниматься? Может привлечь кого-нибудь, сам я ничего не успею.

Расставшись с баронессой, я понесся наметом в коменданту. Баумгартнер встретил меня как своего старого друга и сразу же попытался напоить ромом. Едва удалось отбрыкаться, после чего мы определили места блок-постов в городе и режим патрулирования. А еще я договорился об использовании полигона на свое полное усмотрение. Пообещав как-нибудь надраться с ним до полной невменяемости, понесся в пансион. Там уже должна была вернуться экспедиция из лагеря бандитов. И вернулась...

Полторы тонны динамита, триста винтовок Маузера, почти триста тысяч патронов, двести пар отличных сапог...

- Сто ящиков консервов, - Ла Марш повертел в руках здоровенную жестяную банку. - Откуда у них это все? Американские вроде?

- На складах веселились... - я решил, что как раз настало время навестить чинушу из департамента и поставить его в известную позицию. Нет, это черт знает что; так грабить и ни с кем не делиться. А придется, ибо мне деньги нужны. Не о себе радею, за державу обидно. - Что там дальше?

- Шляпы форменные, бочки с подковами и ухналями, седла в комплекте - сорок штук... - Ла Марш черкнул карандашом в блокноте. - Шесть бочек спирта...

- Шляпы раздать личному составу, - немедленно прокомментировал я. - Единообразие в форме, основа любого воинского подразделения. Спирт под охрану, допускать к нему только по моему личному приказу. Что дальше?

- Почти сотня винтовок Мартини-Генри, патроны к ним.... - Ла Марш запнулся. - Много... еще не успели пересчитать. И...

- Около пяти тысяч фунтов в банкнотах и монетах... - Шнитке шлепнул об стол внушительную пачку. - Мальчишка знал, где главарь хранит свою захоронку и показал нам.

- Личный состав знает о нем?

- Нет, только мы с Адольфом, - Ла Марш самодовольно прищурился. - И Степан Наумофич.

- Для чего я сейчас это спросил? - мне показалось, что капралы не так меня поняли. - Наумыч, ты как думаешь?

- Г-м... - крякнул Шнитке. - Ну-у...

- У вас какие-то свои планы, мой капитан? - попробовал догадаться Ла Марш.

- Да неча народец в искус вводить... - спокойно прокомментировал Степа. - Деньга, может такой морок навести, что ей-ей и батяню своего порешишь. Поделить канешно можно, а воевать кто будет? Разбегутся же ей-ей...

Я перевел капралам слова Степы и добавил:

- Я претендую из этих денег ровно на свою долю и ни пенсом больше. Думаю вы тоже. Но раздавать народу эти деньги считаю неразумным. Все случится, как сказал Степан Наумович. Кем мы тогда воевать будем. Лучше им установить небольшое ежемесячное жалование, да на эти деньги поправить экипировку.