Михаил Жигжитов - Повести

— Броня, возьми ружье.

— Давай.

След ведет в густой ельник. Помятая трава, кровь на ветках, листьях и стволах деревьев. Путь заметен даже и не следопыту.

— Далеко не ушел, где-то здесь лежит, — прошептал Бронька Зэну.

— Добре-добре! — улыбается «диду».

Вдруг зоркие глаза Броньки различили что-то черное в кустах красного ерника. Взмахом руки он предупредил товарищей, чтоб не шумели. По-охотничьи, кошачьими движениями сделал несколько шагов в сторону и увидел огромную тушу медведя, лежавшего за тонкой колодой.

— Вон там! — Бронька показал на колоду.

— Стреляй! — ответил Зэн.

— Наверняка околел, — уверенно сказал Брага. — Столько крови потерял.

Бронька прицелился и выстрелил. Зверь не подал никаких признаков жизни.

— Чудаки, ребята, он уж давно сушит лапти! — смеется Брага.

— Теперь дело ясное. А пулю в таких случаях не надо жалеть. Так учил меня Захар Захарыч, он-то уж знает… Перебил косолапых немало на своем веку.

— Наверно, трусит перед мишкой, вот и палит по дохлому… — говорит Митя.

— Ха! Вот таких, как ты, сосунков, они и ловят на удочку. Лежит такая вроде дохлятина, не дышит, а как подошел к нему, сгребет под себя и начнет обрабатывать… Много у нас таких случаев было.

— Бронислав знает, — убедительно тряхнул белокурыми кудрями Зэн. — Не то что мы с тобой.

Освежевав зверя, геологи изжарили на рожнях шашлык из почек, печени и сердца.

— Знаешь что, Зэн, я тебе дарю шкуру…

— А мне, Броня, подари голову! Буду носить ее вместо своей дурной башки. Может, сойду за небольшого начальника и кое-кого припугну? — смеется Брага.

— Бери, бери! — добродушно засмеялся Бронька, а потом уже спросил: — А как же с мясом-то быть?

— Каюры за один рейс вывезут всего медведя.

— А еще бы лучше на вертолете.

Итак, маршрут за маршрутом по Левой Маме, по ее бесчисленным большим и малым притокам. Люди загорели, похудели, многие отпустили бороды, отрастили длинные волосы.

Бронька возмужал: взгляд больших серых глаз стал еще тверже, сосредоточеннее, лицо — еще смуглее, парень раздался в плечах.

В дневниковых записях появились большие разрывы в датах. Блокнот был измят, а чернильные записи расплылись. Сколько раз геологов мочил дождь! Даже дневнику и то досталось.

Заглянем, читатель, в дневник.

«6 августа.

Вот что сделала природа с моими записями. Их очень трудно прочитать. В последнем маршруте дождь за два дня промочил нас до костей. На носу уже осень, а я не заметил, как пролетело лето. В последний раз я записал один из трудных маршрутов. А сколько их было за лето! Работа мне нравится. Сейчас мы ходим с Зэном вдвоем. Я промываю шлих и беру металлометрию. Маршрут был не из легких. Мы преодолели перевал через голец около двух тысяч метров. Мне кажется, что работать в геологоразведке даже для здоровья полезно. Целое лето на свежем воздухе. Большинство ночей под открытым небом у костра.

Я до сих пор не могу разобраться в себе. Мне по душе специальность шофера. Одновременно у меня есть желание поступить в музыкальное училище. Люблю музыку. Ребятам нравится моя игра на гитаре. Девушки тоже льстят, уверяя, что хорошо играю. А самая моя большая мечта — поступить в институт рыбного хозяйства. Выучиться на специалиста по разведению рыбы… Организовать в Чивыркуе рыборазводный завод! Эх, мечты, мечты!.. Завтра снова в маршрут.

18 августа.

Вчера пришли из очередного маршрута.

Видели медведя, но далеко. Он зачуял нас и убежал. Получил записку от Сони. Пишет какую-то ерунду. А в конце письма еще чище: «Целую в лобик, мой милый бобик!» Идиотство! Даже противно. Кажется, девка сбилась с панталыку в этих гольцах. Я написал сердитый ответ и вложил ее письмо. На днях выходим на Соли.

21 августа.

Мы вышли на озеро Соли. Оказывается, Соня и не думала мне писать. А написали Митька Брага и Коля Троян. Хохмачи! Вода в озере стала теплая. Мы катаемся на резиновых лодках. Ловим окуней. Даже добыли две форели. Все время едим уху. Нонне я изжарил форель по-байкальски. Она была очень довольна и сказала, что будто побывала у рыбаков Байкала.

30 августа.

Мы снова на Левой Маме. Погода стоит дурная. Уже четыре дня «давим клопа». Дождь льет с небольшими перерывами. Вода в реках поднялась. Несет деревья с корнями. Стоит страшный грохот. А со стороны смотреть красиво на эту жуткую силищу.

Сегодня с обеда засветило солнце, и все вылезли из палаток. Вдруг видим, из леса вышла девушка. Идет тихо и не спеша рвет цветы. Яркая косынка надвинута на глаза, как в кинофильме. Мы все сгрудились, с любопытством разглядываем ее и спрашиваем друг друга: «Откуда могла появиться в такой дыре этакая мадонна». А она все ближе и ближе. В руках букет цветов и дамская сумочка. Но когда «мадонна» подошла и раскланялась, мы все узнали в ней Митьку Брагу в платье и босиком!.. Смеялись до боли в желудке. Вспоминаю Веру и вечера, подаренные ею мне. Она любила позаводить меня, и это ей удавалось. В маршрутах ночами уже по-настоящему холодно. На гольцах в ненастье выпадает мокрый снег. Работы подходят к концу. Левую Маму скоро промоем всю — и домой.

8 сентября.

Находимся на Майгунде. Левую Маму промыли.

Лето пролетело. Я его почти не заметил. Каждый день новые впечатления. За сезон мы прошли более пятисот тридцати километров по Левой Маме и ее притокам. Не просто прошли, а произвели геологическую съемку — шлиховое опробование, определили границы пород, условия залегания пластов, собираем образцы и все эти каменья тащим на своих горбушках, порой по непроходимым дебрям и головокружительным кручам.

Завтра идем в последний маршрут. Только вместо Браги пойдет с нами студентка Нэля. Без Митьки нам будет скучно. Он нас чем-нибудь да рассмешит. В последнюю ночевку в лесу он рассказал нам, как однажды его усыновила семья колхозника. Старику было лет с полсотни, а ей — сорок. Кормили хорошо, но и работать заставляли здорово. Числились в колхозе, имели огромную усадьбу, которую засевали овощами. Держали пару буренок, пару свиней да сотню уток и гусей. Хозяйка все ездила с торговлей в город. А в остальное время копошилась на своем дворе и их со стариком допекала. Пили самогонку, которую гнали в бане. Напьются и ложатся валетиком. И вот однажды после очередной попойки старик лег и больше не поднялся. Перестарался мужик…

На похороны хозяйка наняла баяниста. На кладбище баянист начал было играть похоронный марш, но она замахала руками…

— Сыграй, голубчик, лучше «Шумел камыш», старик мой шибко жалобно пел эту песню.

Баянисту что, он исполнил просьбу хозяйки.

Пришли домой на поминки. Баянист начал было какую-то заунывную. Хозяйка замахала руками, теперь даже с угрозой, что не будет платить.