Михаил Жигжитов - Повести

— Ш-ш-ш! Голубчик, играй только такие, которые любил покойничек. Ну, например, «Приходите свататься, я не буду прятаться»…

Баянист понимающе улыбнулся (он был мужик не промах). И с того вечера, братцы мои, пошло сватовство! Я смотрел-смотрел… Уж видывал виды, да где там!.. Пришлось драпать в детдом…

Да, Брага — бывалый парень.

Наконец последний маршрут! Скоро увижу Веруську! Маме Бадмаев перевел тысячу рублей. Как она там? Интересно, где мы встретимся с Верой? Каково-то будет! Ух, черт!..»

Утром группа геологов направлялась в сторону высоченных гольцов, окутанных прохладным туманом. Пройдя с километр, они остановились, пожали друг другу руки и разошлись.

Сентябрьское солнце нежно ласкало увядающую растительность, которая в гольцах и в подгольцовой зоне уже окрасилась в багряно-золотистый цвет.

На пути попадались причудливой формы скалы, напоминающие не то церковь, не то крепостную башню, не то развалины древнего замка. Их обрамляла пышная растительность, по которой уже прошлась кисть первых осенних заморозков и тонко-тонко украсила ее.

— Смотри, Нэля, как у Вальтера Скотта — развалины древних замков! — говорил Зэн, восхищаясь окружающей природой.

— Ничего особенного не вижу… Тайга, горы да хаос диких камней… Они порядком надоели за лето. Вот бы вечерком в город на танцы!..

— На гольце натанцуешься, — бросив недружелюбный взгляд на девушку, проговорил Бронька. — Ты ей зря про Вальтера Скотта. Она о нем и слыхом не слыхивала. Читает, конечно, только про любовь да танцульки.

— Да что ты понимаешь в танцах, медведь байкальский. Жрете там омулей с душком да пляшете свою «подгорную».

— Пусть даже «подгорную», но не заморские обезьяньи кривлянья. Настоящему человеку срам смотреть-то…

— Ты, Броня, даже поухаживать-то за девушкой не умеешь. Вот я уронила платок, небось не догадаешься поднять и подать.

В разговор вмешался Зэн:

— Ты, Нэля, Броню мало знаешь. Сначала я тоже ошибался в нем, грубоватый внешне, но…

— Так не узнаешь… Положено в зубы заглянуть, как раньше цыган коню, — сердито буркнул Бронька.

Разговаривая примерно в таком духе, они продвигались по извилистому ущелью, по которому, то теряясь, то вновь появляясь, текла капризная речушка. Как и обычно, через определенную дистанцию они брали пробу и шли дальше.

Переночевав в том месте, где речушка брала свое начало, уже к обеду второго дня они добрались до вершины гольца.

Отсюда, с высоты птичьего полета, покрытые синью, уходили вдаль отроги гордого Верхнеангарского хребта. Далеко-далеко виднелась огромная, заснеженная вершина гольца-великана. А внизу пенящиеся горные речки стремительно несутся на север и, где-то там сливаясь, образуют большую реку, по которой ездит человек на своих пароходах, катерах и лодках. Захватывающая душу, прекрасная, таинственная даль!..

— Эх, туда бы попасть! — чуть не враз воскликнули Зэн и Бронька. А Нэля лишь смотрела на парней и, скривив тонкие губы, сказала:

— Тоже нашлись новоявленные землепроходцы…

— А как же нас назовешь? — спросил Зэн.

— Салажата, вот как!

Зэн, как и положено мудрым старичкам, посмотрел на девушку ясными, спокойными глазами, и ничего не сказал.

Бронька с досады плюнул и выпалил:

— И зачем только таких барышнешек учат на геолога?..

— Ну и учись ты!..

— И выучусь… Если захочу… буду настоящим геологом! В любую тайгу смогу выйти один…

— Правильно, Броня, недаром Бадмаев тебя одного с продуктами забросил на Огдынду-Москит… Знал, что справишься, — заступился за друга Зэн.

Нэля остановила долгий взгляд на сильной фигуре Броньки и вдруг многозначительно сказала:

— Надо бы ему быть вежливым и добрым, а он какой-то дикий…

Наступило неловкое молчание. Зэн крякнул, давая понять, что пора прекратить перепалку. Бронька усмехнулся.

— Конечно, я дикий таежник. Дедушка у меня был бурят, а бабка — русская…

Отдохнув, геологи пошли вдоль гребня, собирая образцы пород и описывая ископаемую фауну. Рюкзак у Броньки час от часу становился все тяжелее. Он уже давно заметил, с какой быстротой надвигаются темные тучи, обволакивая дальние гольцы. Вот и у них появились рваные клочья. Все чаще и чаще солнце прячется за ними. Виновато взглянет на людей и отвернется. И вот оно скрылось совсем. Сразу потемнело. Ничего не видать. Все обволокло, словно сырой ватой. Одежда отсырела и неприятно прилипала к телу. Нэля зябко повела плечами.

— Ой, ребята, снова мокнуть?

— Пожалуй, лыжи тут потребуются, — хмуро обронил Бронька.

— Неужели снег выпадет?

— А вон смотри! — Бронька показал на темную стену, быстро приближавшуюся к ним.

Вскоре и в самом деле их накрыла сплошная снежная пелена. Далее пяти шагов ничего не видно…

— Такого снегопада я даже не представлял себе, — проговорил Зэн, стряхивая снег.

— Я тоже не видывал, — сознался Бронька.

Нэля подавленно молчала.

Снег так густо шел, что Броньке казалось, кто-то неведомый трясет над ними огромным кулем, из которого валом валит мокрый липкий снег.

Зэн по компасу проверил направление к табору.

— Надо уходить, пока не поздно.

— А мы не дойдем, как ты думаешь, по твоему компасу. Запомнил, каким кривляком шли сюда?

Зэн подумал и согласился с Бронькой.

— А ты как думаешь? — спросил он.

— Я немного запомнил наш путь… Ну, будем соображать… Почаще в карту заглядывать…

Шли почти на ощупь. Часто падали. Одежда и обувь намокли и отяжелели.

Бронька взглянул на часы. Тринадцать. Значит, снег идет всего час и за это время выпал почти на двадцать сантиметров.

Пройдя еще пару часов, они вышли в густой перелесок, в котором Бронька заметил много сухих деревьев. Снег выпал уже до колен. Тучинов вспомнил случай, происшедший у него с Захаром Захарычем, частенько бравшим его на охоту. Вот так же однажды их застал в тайге буран…

«Бронька, надо рубить больше дров и делать притулье», — сказал старый таежник и принялся подрубать огромную сухую сосну.

Когда все было готово и они пили в шалаше перед ярким костром густой чай, Захар Захарыч сказал:

— Сынок, в такую погоду никуда не ходи. Пойдешь — гибель примешь! Вымокнешь, как мышь, спички отсыреют, захочешь огонька — не добудешь… Сядешь отдохнуть, с устатку-то вздремнешь. Вот тебе и смерть. У нас так и гибли охотники… Давно ли это было в Бодоне-то…

Вспомнив этот разговор, Бронька остановился.

— Ты что, Тучинов, выдохся? — спрашивает Нэля.

— Выдохся, сейчас упаду, — усмехнулся Бронька. — Слушай, Зэн, пока не поздно, нам надо сделать односкатный шалаш и нарубить побольше дров.

— Пожалуй, ты прав — все равно до табора не дойдем…

— Вы с Нэлей делайте шалаш из еловых веток, а я буду готовить дрова.