Дарья Кузнецова - Во имя Жизни (СИ)

— Куда — туда? — осторожно уточнила я.

— Вдоль стены. Да не виляй ты задницей, меня не твоя походка от бедра интересует! Просто иди, спокойным шагом… вот. Вот! Что ты видишь?

— Честно? — насмешливо уточнил Зуев. — Я вижу красивую женщину с потрясающей фигурой, которая…

— Идиота кусок! — оборвал его Петрович, ткнув кулаком в живот. — Ты глазами смотри, а не другим местом! А ты не стой, не стой, ходи; сказал же, туда-сюда, от стены к стене, — прикрикнул он на меня. Чувствуя себя очень глупо, я тем не менее послушалась. Понять, зачем это было нужно, не получалось, но спорить не хотелось; вряд ли он так для собственного удовольствия развлекался, правда ведь! Во всяком случае, в это хотелось верить.

— Я, конечно, тебя разочарую, но это я вижу именно глазами. А всё остальное я тебе вслух озвучивать не буду, — ехидно возразил Барс.

— Тьфу! На шаги смотри! Кто мне говорил, что я от тебя глупостей требую, и танцы тебе не нужны, и вообще так не бывает?! Вот! Вот так это выглядит со стороны!

— Петрович, я тебя, конечно, очень уважаю, но у нас с Юной есть одно важное отличие. Я бы даже сказал, принципиальное.

— У неё от природы нормальная координация, а ты коряга? — язвительно уточнил тренер.

— Если зрить в корень, отличие между нами в целой хромосоме. А если предметно… Тебя не смущает, что она вообще-то женщина? Чёрт с ними, с поведенческими нормами, но со строением скелета я что сделать могу? — совершенно спокойно уточнил Зуев. И я ему в этот момент очень сильно и искренне посочувствовала; судя по реакции, к подобным воспитательным выступлениям тренера он уже давно и окончательно привык.

— Тьфу, опять ты на её задницу смотришь! — раздражённо сплюнул тот, направляясь к дивану. — Ладно, чёрт с тобой, не хочешь понимать — не надо, главное результат, а он у тебя вроде бы есть. Всё, свободна, — скомандовал он, а Барс с извиняющейся улыбкой поманил меня к себе.

Емельяненко с непонятной хмурой задумчивостью наблюдал за нами, пока мы усаживались напротив него. Я уже сама, без напоминания со стороны Барсика, присела поближе, уютно устроившись в его объятьях.

— Да, Иван, удивил. В кои-то веки — удивил приятно, — хмыкнул он в конце концов и перевёл строгий взгляд на меня. — Чем ты занималась? Танцами, или всё-таки чем-то боевым?

— Скорее, последнее, — честно сообщила я.

— Нет желания заняться профессионально? Я, конечно, женщин никогда не тренировал, но уж больно обидно такой материал профукать, должен выйти толк.

— Вот ещё, — не дав мне даже задуматься над вопросом, зло фыркнул Барс, крепче прижав меня к себе.

— А я не тебя спрашиваю, — недовольно зыркнул на него Петрович.

— Ты чего? — озадаченная такой бурной реакцией, я подняла взгляд на Зуева.

— Я тебе обещал, что буду от всего этого дерьма по возможности оберегать? Обещал. А обещания свои я выполняю, — раздражённо процедил он, глядя не на меня, а на тренера, причём даже не с возмущением, а с откровенной угрозой. При взгляде в полыхающие злобой голубые глаза мне отчётливо представился рычащий ирбис с ощеренными в оскале клыками и гневно прижатыми ушами. Захотелось потрясти головой, чтобы отогнать потрясающе яркий образ, настолько живо и органично слившийся с лицом сидящего рядом мужчины, что стало не по себе. Вот тебе и Барсик, вот тебе и детское прозвище…

— Вань, не рычи, — наконец, очнулась я, целуя его щёку. — Что ты завёлся на ровном месте? — мягко уточнила, дотягиваясь губами до виска.

— Извини, — глубоко вздохнув, мужчина слегка прикрыл глаза и раздосадованно поморщился. — Просто хочу, чтобы ты как можно меньше пересекалась с личностями, обретающимися около подобных развлечений. Они мало отличаются от обитателей Гайтары.

— А рядом с тобой я с ними не буду пересекаться? — насмешливо хмыкнула я.

— Будешь, но, во-первых, гораздо меньше и в совсем ином качестве. А, во-вторых, как ты правильно заметила, я в этот момент буду рядом.

— Ты настолько решительно настроен меня защищать от всего подряд? — я до такой степени растерялась, что никак не могла понять, радует меня подобное отношение или напрягает. — Я вообще-то взрослая девочка, вполне могу о себе позаботиться.

— Я разве спорю? — усмехнулся он, переводя взгляд на меня. Глаза, правда, не улыбались, оставаясь непривычно холодными и весьма недобрыми. — Просто теперь о тебе буду заботиться ещё и я.

— Звучит как угроза, — задумчиво хмыкнула я. — Не рычи, — повторила, поцеловав его в подбородок. — Я, конечно, ещё не до конца определилась, на что именно потратить свой второй шанс, но повторение пройденного меня прельщает мало. И уж точно у меня нет никакого желания ругаться из-за этого с тобой.

— Прости, — улыбнулся Барс, уже окончательно оттаивая и прижимаясь губами к моему виску. — Кто тебя знает, может, решила бы попробовать порвать всех на ленточки?

— А, так это ты конкуренции испугался? — улыбнулась я.

— Конечно. Вдруг ты прониклась бы идеей, и начала меня бить?

— Такого пожалуй побьёшь, — пробормотала я. — Ты знаешь, что ты делаешься очень страшным, когда злишься?

— Скажешь тоже, — скептически поморщился он.

— Скажу. Более того, мне уже очень хочется сказать большое спасибо от себя и всего окружающего мира твоим родителям за то, что ты называешь «дефектами воспитания». Потому что если бы не они, ты имел бы шансы стать очень жутким зверем.

— Мне кажется, ты преувеличиваешь, — растерянно качнул головой мужчина.

— Вань, я среди них провела пол жизни, уж научилась отличать знакомую породу.

— Кхм. Ты вроде бы раньше отзывалась о них более мягко, — он вопросительно вскинул брови.

— Одно другому не мешает. Понимаешь, название «коты» и эти клички им всем очень подходили; Саблезубый отлично чуял близких по духу людей и лишних не брал. Нельзя сказать, что они были чрезмерно жестоки или кровожадны, наоборот, по-своему благородны и по-кошачьи брезгливы. Но людей, не входящих в этот круг, они считали добычей, и оценивали их именно с такой точки зрения. Это сложно объяснить словами, и уж тем более я не возьмусь докапываться до причин, но они действительно как будто принадлежали к другому виду. Есть такие мифологические персонажи, оборотни; так вот они были очень похожи за тем лишь исключением, что внешне оставались людьми.

— Они? А ты? — с интересом разглядывая меня, уточнил Зуев.

— А я, Вань, женщина, — я хмыкнула. — То есть — кошка, и психология у меня немного другая, и цели в жизни тоже. Меня не тянет и никогда не тянуло доказывать окружающим собственную крутость, я предпочитаю спокойную сытую жизнь без излишних потрясений. Но, кстати, теперь я окончательно поняла, что именно ты во мне нашёл: родственную душу. И теперь я к собственному удивлению действительно верю, что всё у нас с тобой будет хорошо.