Уильям Кингстон - Гризли (сборник)

Вдруг на небольшой площадке перед изваянием мрачной Кали показался прекрасный, как бог, юноша с золотой тиарой на голове.

Сплошной горный хребет, почти восемь верст в высоту, словно каменной ширмой отгородил Тераи от северных ветров. Под палящими лучами южного солнца эта огромная местность без сомнения превратилась бы в бесплодную пустыню, не орошай ее многочисленные потоки, бегущие с ледников соседних гор. Горячая, влажная почва поросла могучей растительностью, богатство и дивное разнообразие которой могут дать нам понятие о первобытной флоре в те отдаленные времена, когда наша планета состояла из раскаленной лавы, покрытой лишь тонким слоем почвы, обильно орошаемой дождевыми водами, не успевавшими собираться на суше в моря и реки.

На влажной, богатой перегноем почве растут исполинских размеров деревья; зеленые кроны их достигают такой высоты, о которой и мечтать не могут смелые зодчие наших базилик. Сверху, с непроницаемой толщи листвы каскадами ниспадают воздушные корни; коснувшись земли, они пускают ростки и, в свою очередь, возносятся кверху стройными тонкими колоннами, поддерживающими исполинский лиственный шатер. Бесчисленное множество лиан обвивают стволы и, перекидываясь с одного дерева на другое, сплетаются в воздушные тонкие сети. Цепляясь за них и за ветви деревьев, свешиваются роскошными гирляндами разноцветные орхидеи самых причудливых форм. Рядом с исполинскими деревьями поднимаются чуть не на сто футов в вышину мощные стволы бамбуков, увенчанных изящными метелками. И всюду по болотам, по берегам лесных озер красуются священные лотосы с нежными бледно-розовыми цветами, золотистые, прямые, как стрела, ирисы и несметное множество других цветов.

Эти неприступные дебри полны жизни. Великолепный королевский тигр, леопард и пантера, не решаясь нападать на угрюмого буйвола или свирепого кабана, оспаривают друг у друга лакомую добычу – антилопу или оленя. Стада слонов бродят по лесу, пролагая себе путь через лесные чащи, или нежатся в теплой воде лесных озер, где их покой не смеют нарушить ни аллигаторы, ни крокодилы. В самой глубине непроходимой чащи, зарывшись в сырую листву, прячутся глупые носороги. На деревьях скачут и резвятся тысячи всевозможных обезьян: черномордые лангуры, рыжие генноны, арлекины; в темной листве мелькают птицы с золотистым и серебристым оперением; пугливые павлины, болтливые попугаи и какаду наполняют криком и гамом лес.

Между мшистыми стволами деревьев извиваются страшный питон, черная кобра, коралловая змея и сотни других ядовитых гадов, а в горячей почве кишмя кишат скорпионы, сороконожки, тысяченожки и огромные пауки.

Но тигры, носороги, удавы и скорпионы ничто перед страшным бичом и грозой края – малярией. Под непроницаемым лиственным сводом застоявшийся тепличный воздух, температура которого иной раз доходит до шестидесяти градусов, насыщается вредными миазмами, выделяемыми ядовитыми растениями. Атмосфера эта убийственна для непривычного человека – туземцы и родившиеся в Индии европейцы лучше ее переносят, но и на них в конце концов она действует губительно.

Прельстившись редким плодородием почвы, человек расчистил леса, истребил диких зверей и гадов, понастроил городов и дворцов там, где стояли дремучие леса. Но скоро пришлось уступить грозному врагу – лихорадка победила, и смелым пионерам пришлось покинуть отвоеванные с таким трудом места. В настоящее время лишь одни безлюдные города и опустевшие дворцы свидетельствуют о бесплодных попытках человека селиться в этих опасных нездоровых местах. Впрочем, и у Тераи есть свои обитатели. Это дикари из племени мечисов, стоящие на самой низкой ступени развития. Полуголые бродят они по лесным дебрям и ведут ожесточенную борьбу со зверями и соседними племенами.

Вот в какие дикие места попал Мали со своими юными спутниками – места, где их на каждом шагу подстерегала смертельная опасность.

После трех дней пути наши друзья подошли к темному лесу, за которым сверкали снеговые вершины Гималайских гор. Прежде чем двинуться в глубь Тераи, Мали указал Андре на те опасности, которые ожидали их в пути.

– Нет ли другой дороги? – спросил Андре.

– Нет, сирдар, – ответил Мали. – В Нандапуре я узнал, что бунтовщики захватили западные, восточные и южные области и только Тераи не успели еще занять. Если хочешь, мы останемся здесь и будем ждать исхода событий. Поглядеть на тебя, никто теперь не скажет, что ты не настоявший натх.

– Ты, видно, сам боишься идти через Тераи? – взволнованно проговорил Андре.

– Мали своему слову никогда не изменяет, – спокойно возразил старик. – Ни мне, ни Миана Тераи не страшны – нам не впервой попадать в их дебри. Да наконец какие бы опасности нам ни грозили, поверь, ради тебя мы готовы на все.

– Так неужели же я откажусь в последнюю минуту от своего намерения добраться туда, где меня и моих родных ждет, может быть, спасение, – воскликнул Андре. – Откажусь из страха перед призрачными или действительными опасностями, которыми вы готовы пренебречь ради меня! Нет, Мали, никогда! В путь, в путь скорее, и ты убедишься, что французы так же мало боятся тигров, как и индусы, Мали улыбнулся и обнял Андре. Он и не ожидал от него другого ответа, а если и высказывал свои опасения, то только для того, чтобы испытать юношу.

Немного позже друзья наши дошли до леса и гуськом побрели по узкой, протоптанной слонами тропе. Андре восхищался красотой и необыкновенным богатством растительности и делился с Миана своими впечатлениями.

– Нашел чему удивляться! – сказал Миана, когда Андре остановился перед исполинской смоковницей с бесчисленным множеством стволов, поддерживающих лиственный свод. – Это что! В той стороне, откуда я родом, вот леса так леса, и попади ты туда, увидишь великанов, перед которыми это дерево покажется низкорослым кустиком.

– Сейчас видно, ты патриот, – засмеялся Андре. – Дерево больше этого было бы уже не деревом, а целым лесом… А мы, стало быть, попадем и к тебе на родину?

– Разумеется. Впрочем, я не берусь точно указать, где я родился. Знаю только, что отец мой был натх и по ремеслу бродячий фокусник. Человек он был добрый, хороший и великий искусник в своем деле. Помню, как он ловко жонглировал саблями – они так и летали вокруг его головы. Жили мы тогда в Муссури, была у нас своя маленькая хижина, но дома мало сидели, все больше скитались по ярмаркам. Отец показывал фокусы, мать играла на тамтаме, две сестренки постарше меня плясали, а я водил ручную обезьянку. Однажды мы отправились всей семьей в Гардвар на ярмарку, Ганг берет там начало с высоких гор и славится целебной силой своих вод. В том году в Гардваре собралось более двухсот тысяч богомольцев. Что там творилось, вы и представить себе не можете! Речная долина узкая, а народу гибель, просто чуть не на головах друг у друга ходили. Но отец не жаловался, в добрых людях недостатка не было, и дела наши шли прекрасно. И вдруг вспыхнула холера, по-нашему петмади, и такая сильная, что от нее в каких-нибудь две-три недели чуть не половина всех богомольцев погибла. Не пощадила холера и нашу семью; отец с матерью, сестры, братья, все умерли, и остался я круглым сиротой.