Уильям Кингстон - Гризли (сборник)

Беглецы наши смело зашагали в город по выложенной мраморными плитами дороге. Андре шел у самого края и любовался на залитые водой дворцы, как вдруг он испуганно вскрикнул и отпрянул назад. В тот же миг из воды высунулась огромная пасть с острыми зубами, а за ней – длинное, зеленоватое, покрытое чешуей, отвратительное тело громадного аллигатора. Но Миана не зевал – что было сил он хватил чудовище по голове палкой, и тот моментально исчез под водой.

– Экий нахал! – воскликнул Миана. – Бросаться на людей в воде – куда ни шло, но здесь, на суше, – извини, не дадимся. Здесь мы господа.

Крик Андре и восклицание Миана вывели из оцепенения всех дремавших в озере чудовищ. Теперь на них со всех сторон глядели свирепые морды. Казалось, гений-охранитель покинутого города выслал своих драконов, чтобы уничтожить дерзких, осмелившихся забраться в его заповедные края. Сначала Андре и Миана, шутя и смеясь, отбивались палками от крокодилов, но скоро их столько выползло из воды, что хладнокровный и всегда невозмутимый Мали вынужден был принять участие в битве. Положение становилось все более и более опасным. Оставалось пройти еще сотню-другую шагов, а уже приходилось пускать палки не только для забавы. Вид лакомой добычи делал крокодилов все смелее; некоторые из них вылезли из воды и чуть не по пятам следовали за беглецами. Последним приходилось обороняться теперь на все стороны: один неверный шаг мог им стоить жизни.

– Не робейте, детки, – кричал им Мали, – гады эти трусливы! Главное смотрите, как бы не оступиться и не упасть.

К счастью, крокодилы не рискнули на них напасть, и наши путники благополучно добрались до берега. Вдруг Андре заметил, что потерял свой тумриль, – тумриль, который ему был так нужен. Оглянувшись назад, он увидел, что тумриль лежит на дороге, шагах в двадцати. Вернуться за ним не могло быть и речи, и Андре не знал, как ему быть.

– Стойте, я придумал! – вскричал Миана, снял с плеча обезьяну и, указав ей рукой на тумриль, проговорил:

– Ну-ка сходи, Гануман, принеси мне его.

Гануман косился на крокодилов и медлил исполнить приказание своего господина. Тот настаивал, и послушное животное, набравшись храбрости, спрыгнуло на землю и побежало к дороге. Крокодилы приготовились его встретить. Ловким прыжком обезьяна, как мяч, пролетела над широко раскрытыми пастями чудовищ и мигом очутилась на другой стороне. Неуклюжие на суше крокодилы стали медленно, толкая друг друга, поворачиваться, а обезьяна тем временем быстро схватила тумриль, снова одним прыжком перескочила через них и была такова.

Путники отошли от озера и стали подниматься в гору по древней, вымощенной плитами дороге, поросшей высокой, густой травой. Скоро они очутились у главных ворот в Амбу, наполовину скрытых сильно разросшимися деревьями. Ворота были настежь открыты, через них можно было видеть караульню с каменными скамьями и медными решетками. Казалось, жизнь и движение вчера еще царили здесь, так все хорошо сохранилось.

Призвав на помощь всемогущего Шиву, старый заклинатель смело переступил порог проклятого города. За ним робко последовали Андре с Миана – у них на душе вдруг стало как-то жутко и неприятно.

По другую сторону ворот густой чащей росли высокие, могучие деревья; их огромные корни выступали из развалин стоявших тут когда-то зданий. Пройдя несколько шагов, путники снова очутились на открытом месте, и перед ними, как на ладони, раскинулась великолепная панорама долины Амбы.

Представьте себе огромную воронку, скаты которой поросли темным угрюмым лесом; посреди – зеленый конусообразный холм, а на нем мраморный дворец волшебной красоты, перед которым бледнеют все чудеса архитектуры Севильи и Гренады; вокруг холма – покинутый молчаливый город сплошь из домов-дворцов, красивые фасады которых отражаются в темных водах озера. Высокая стена с вырисовывающимися на синем небе зубцами опоясывала долину и, казалось, отграничивала ее от всего остального мира.

Молча глядели путники на чудную фантастическую картину и спрашивали себя, не есть ли все это обман зрения. Особенно поражал их колоссальный дворец сына Красного Льва с его куполами, крытыми пластинками из золота и голубой эмали, мраморными башенками, принявшими от времени желтоватый оттенок слоновой кости, золочеными балконами и висящими над пропастью верандами, – настоящий волшебный замок из сказок Шахерезады.

По тропинке, круто сбегавшей в долину, путники спустились к священному пруду Таль-Кутора. По берегам, низко склоняя под тяжестью плодов ветви, стояли фруктовые деревья – остатки бывших садов, и белели небольшие мраморные беседки.

Полакомившись плодами и утолив жажду, наши друзья сели отдохнуть в одной из беседок и стали созерцать раскинувшийся на другом берегу пруда город. Тихо и торжественно было все кругом: ни зверя, ни птицы, ни крокодила в пруду – словом, ни одного живого существа нигде не было видно.

Безотчетной тревогой наполнилось сердце Андре – он готов был пожалеть, что покинул дикий, дремучий лес. Там хоть порой и страшно было, а все же жизнь кипела кругом; здесь же, казалось, смерть никого не пощадила и угрожала всякому, дерзнувшему нарушить покой ее владений. Жутко было и Миана. Молодые люди поделились своим настроением с Мали.

– Кто ходит без страха перед Господом, тот не должен бояться призрачных опасностей, – сказал старик. – Жители Амбы прокляты за свои грехи; наши сердца чисты, и нам опасаться нечего.

Отдохнув, путники зашагали по пустынным улицам мертвого города. По обеим сторонам тянулись высокие дома с резными арками и высеченными над дверьми гербами. Заглянув в открытые двери, можно было видеть просторные залы, сохранившие еще следы былого великолепия. Попадались им обширные пустыри, поросшие травой и кустарниками; мусор и множество разных обломков указывали на то, что здесь раньше был базар или стояли какие-нибудь небольшие постройки. За пустырями, ютясь в густой зелени манговых рощ, снова потянулись величественные дворцы с колоннадами, резными фронтонами и изящными арками. Нигде, кажется, природа не приложила столько стараний, чтобы как можно лучше украсить дивные произведения рук человеческих; предоставленная самой себе, она украсила стены лианами и цветами, засадила дворы тенистыми садами и перевила лозами дикого винограда решетки мраморных веранд и террас. По таинственным тропинкам, под зеленым сводом густо разросшихся деревьев путники прошли к небольшим прудам, в зеркальной поверхности которых отражались портики и высокие каменные шпицы великолепных храмов.

Всеразрушающее время пощадило эти священные здания, построенные почти исключительно из камня и железа. На мраморных ступенях виднелись еще отпечатки ног многочисленных богомольцев, а на алтарях уцелели изображения богов и богинь, перед которыми некогда повергалась ниц набожная толпа. Многие из храмов поражали изумительной роскошью, и в них сохранились еще золотые и серебряные сосуды. Путники могли бы легко завладеть этими сокровищами, но даже и Андре это показалось бы святотатством.