Уильям Кингстон - Гризли (сборник)

– Да ты, Миана, видно, забыл, что у нас ни спичек, ни огнива нет – все осталось у Мали.

– Не беспокойся, – возразил Миана, смеясь. – Ни спичек, ни огнива мне не нужно, я и без них добуду огня.

Молодой индус взял кусок высохшего дерева, разыскал гладкий камень и, положив между ними пучок сухой травы, принялся усердно тереть камень о дерево. Скоро в волокнах показались искры. Миана раздул их, и спустя мгновение пламя весело заиграло по сухому валежнику.

– Дело, как видишь, немудреное, – заметил Миана. – А теперь скорее на боковую, сейчас начнется концерт.

И правда, часа не прошло, как лесную чащу огласили рев тигров и крики диких зверей. Андре несколько раз просыпался, что не помешало ему, впрочем, хорошо выспаться и отдохнуть.

Лишь только засветлело, друзья наши сошли с дерева и вместе с Гануманом принялись отыскивать себе завтрак. На этот раз им не посчастливилось: кроме горсти кислых терновых ягод, они ничего не нашли.

– Не беда! – утешал Миана. – Если завтрак был плоховат, зато обед будет превосходным.

Только хотели друзья тронуться в путь, как вдруг из-за кустов выскочила, ломая сучки, черная антилопа и быстро пронеслась мимо них.

– Эх, ружья-то нет! – пожалел Андре. – Славный вышел бы завтрак.

Ни слова не говоря, Миана стремглав побежал вслед за антилопой. Немного погодя из-за кустов послышался его голос: «Андре, Андре, поди-ка сюда!» Со всех ног кинулся Андре на зов товарища, прибежал и видит: лежит на земле антилопа, а над нею склонился молодой индус.

– Ты убил ее, Миана? – спросил он и внутри упрекнул себя за то, что минуту тому назад пожелал смерти прекрасному животному.

– Нет, не я! – отозвался Миана. – Когда антилопа пробежала мимо нас, я заметил, что у нее вся шерсть в крови, и догадался, что какой-нибудь лесной хищник смертельно ее ранил и она, напрягая последние силы, спешит добраться до укромного местечка, чтобы там спокойно умереть… Когда я подбежал к ней, она уже не шевелилась. Спасибо господам тиграм за превосходный завтрак! Хорошо поедим и на запас еще хватит.

Миана взвалил антилопу к себе на плечи и понес ее на полянку, где под золой еще тлели уголья. Молодые люди достали из-за поясов кинжалы, сняли с антилопы шкуру, а потом разрезали мясо на куски. Выбрав несколько кусков пожирнее, они принялись их жарить на раскаленных камнях.

– Настоящий пир! – восхищался Миана. – Бедный Гануман, – обратился он к обезьяне, – как жаль, что боги запрещают тебе есть мясо. Тебе предоставляется только смотреть на нас да облизываться.

– Кажется, и тебе, как всякому доброму индусу, боги запрещают есть мясо, – заметил, улыбаясь, Андре.

– Ошибаешься, – ответил Миана. – Брама, Вишну и Шива разрешили нам есть все что угодно, за исключением только коровьего мяса. Корова была кормилицей первого человека, и из ее молока состоит наша кровь.

Молодые люди наелись досыта, хотя Андре и морщился немного, глотая без соли и хлеба полусырое мясо. Позавтракав, они прикрыли уголья зелеными ветками и разложили на них оставшиеся куски мяса. Когда благодаря густому дыму оно прокоптилось настолько, что могло сохраниться несколько дней, они завернули их в листья и отправились в путь.

Целых восемь дней, шагая от зари до зари, двигались они все в одном и том же направлении, отдыхая только по ночам. Мясо антилопы быстро исчезало, плоды попадались редко, и потому они спешили насколько хватало сил, надеясь скоро выбраться из Тераи. Действительно, чуть не с каждым шагом вперед менялся характер местности. Вдали снова показались снеговые вершины Гималаев, лес редел, почва становилась холмистой и менее болотистой.

На девятый день молодые люди очутились у подошвы высокого холма, по зеленым скатам которого росли в правильном порядке, словно в расчищенном парке, великолепные деревья. Завидев их, Гануман спрыгнул с плеча своего господина, подбежал к ближайшему дереву и стал жадно есть валявшиеся на земле плоды.

– Мговах! – вскричал Миана и кинулся подбирать плоды. Его примеру последовал и Андре.

Миана не ошибся: действительно это были мговахи. Для жителей Центральной Индии мговах – это то же, что кокосовая пальма для стран, омываемых Индийским океаном. Природа одарила это дерево такими чудесными свойствами, что оно одно в состоянии снабдить первобытные народы, населяющие индийские леса, всем, что народы более культурные добывают из всего растительного царства.

Мговах – один из красивейших представителей индийской флоры. От его прямого, толстого ствола идут во все стороны грациозно загнутые кверху ветви, делающие его похожим на громадный канделябр во много свечей. Куполообразная темно-зеленая крона дает много тени. К концу февраля дерево чуть не в один день теряет все свои листья; туземцы усердно собирают их для разных надобностей. Приблизительно через неделю ветви мговаха покрываются с поразительной быстротой массой цветов. Цветы эти – манна небесная для обитателей джунглей; от большого или меньшего урожая зависит довольство или нищета населения. Венчик цветка, светло-желтого цвета, представляет собой сочную мясистую ягоду, величиной с виноградину, всю утыканную крохотными тычинками, выходящими из едва видимых отверстий; созрев, венчик отпадает сам собой. Индусы старательно очищают землю под деревьями от травы и кустарников и каждый вечер собирают упавшие за день цветы. Этот дождь манны длится несколько недель.

В свежем состоянии цветы мговаха имеют довольно приятный сладковатый вкус, но резкий мускусный запах делает их для многих неприятными. Туземцам, однако, это не мешает потреблять их в большом количестве. Большая часть сбора сушится на решетках из ивовых прутьев, отчего цветы теряют свой неприятный запах. Тогда их растирают в муку и пекут из нее хлеб. Из цветов же мговаха делают, после того как они перебродят, приятное на вкус вино и хороший, крепкий уксус.

Опали цветы, дерево вновь одевается листвой. Наконец в апреле на смену цветам появляются плоды, очень похожие видом на наш миндаль, но нежного, тонкого вкуса. Из них индусы пекут хлеб, пироги, добывают превосходное съедобное масло, а выжимками откармливают буйволов.

Чтобы закончить перечисление чудесных свойств мговаха, добавим, что из волокон коры делают веревки, а само дерево хотя и неравнослойное, но легко раскалывается и представляет неоценимый материал для постройки жилищ – его не трогают ни черви, ни термиты.

Немудрено, что диким обитателям индийских лесов дерево это служит предметом религиозного культа. Оно дает им все, что необходимо для их существования; под его тенью они собираются для совещаний и празднеств, на его ветвях развешивают свои приношения, между корнями расставляют в таинственные круги булыжники, заменяющие идолов. Дикие племена берегут свои мговахи как зеницу ока и отчаянно борются за них с индусами равнин, которые, не зная, как выжить из гор дикарей, вырубают их деревья. И правда, там, где исчезают мговахи, – исчезают и дикие индусы.