Уильям Кингстон - Гризли (сборник)

– Я стреляю первым, – крикнул Бернетт. – Но если бык не свалится, то очередь стрелять за вами. Если же и вы не попадете, то скачите в сторону до тех пор, пока вам не удастся снова зарядить ружье. Я же отправлюсь в противоположную сторону, чтобы отвлечь его внимание. Таким образом мы справимся с ним, я в этом уверен.

Сказав это, Бернетт выстрелил. Послышался глухой удар пули, проникнувшей в тело джаяла; но животное, не почувствовавшее, по-видимому, полученной им раны, с громким ревом бросилось на всадников. Реджинальд, как было условлено, выстрелил в свою очередь, но когда и это не остановило быка, тогда он и Бернетт поскакали в разные стороны. Джаял погнался за Бернеттом; даже земля дрогнула, когда бык с ревом бросился на охотника, которого, казалось, он мог подбросить на воздух вместе с лошадью, если бы только настиг их. В это время Реджинальд, увидев, что бык не преследует его, стал снова заряжать ружье. Но пока он забивал заряд, лошадь его бросилась в сторону, и в тот же момент из джунглей выскочил громадный тигр и впился своими челюстями в бок несчастной лошади, не задев при этом, по какой-то случайности, когтями Реджинальда. Первым движением его было высвободиться из-под упавшей лошади, чтобы иметь возможность защищаться. Но едва только он сделал попытку стать на ноги, как тигр, оставив лошадь, бросился на него с открытой пастью. Послышался выстрел, и затем раздался топот лошадиных копыт, приближавшийся к нему. Но хотя и вовремя подоспела помощь, однако это ни к чему бы не повело, если бы он благодаря необычайному присутствию духа не всадил приклад своего ружья в пасть дикого зверя. Это задержало тигра на некоторое время, и момент этот спас Реджинальда. Хотя Бернетт и успел прискакать к Реджинальду, но, боясь попасть вместо тигра в него, стрелять не решился. В это время явилась неожиданная помощь. По лесу пронесся громкий рев, и другой тигр, прыгнув на шею того тигра, который бросился на Реджинальда, оттащил его назад и придавил к земле. Это была Фесфул. Мужественно дралась она за своего хозяина, и победа осталась на ее стороне.

Высвободив свою ногу, Реджинальд бросился к лошади Бернетта, чтобы удержать ее. Между тем Бернетт, прицелившись как можно тщательнее, всадил пулю в голову дикого тигра. Реджинальд погладил по голове свою любимицу, стараясь дать ей понять – насколько он признателен ей за своевременную помощь; в свою очередь, она бросила на него тот особый взгляд, которым кошачья порода выражает чувство удовлетворения. Вскоре подошли туземцы и с удивлением смотрели на тигрицу, поздравляя обоих сагибов с победой.

По лесу пронесся громкий рев, и другой тигр, прыгнув на шею того тигра, который бросился на Реджинальда, оттащил его назад…

Бернетту хотелось еще поохотиться, но с Реджинальда было довольно на этот день, потому что хотя он и отделался от тигра, не получив ни одной раны, однако порядочно зашиб себе ногу, падая с лошади. Бедное животное было так сильно истерзано, что хозяин должен был застрелить его, чтобы оно не мучилось. Реджинальду достали другую лошадь, и он возвратился в деревню в сопровождении толпы удивленных жителей и тигрицы, своевременное появление которой он никак не мог себе объяснить.

– Надобно подождать до нашего возвращения в лагерь, чтобы узнать, в чем дело, – заметил Реджинальд, гладя по голове свою любимицу. – Дик будет в отчаянии, думая, что она потерялась. Но он и не догадывается, какую важную услугу она мне оказала.

Бернетт возвратился к вечеру, убив еще двух тигров, и тем значительно способствовал увеличению славы англичан.

– Неудивительно после этого, что соотечественники их – завоеватели всего мира, если этим двум сагибам ничего не стоило убить с полдюжины людоедов! – раздавалось со всех сторон.

Выслушав благодарность сельских жителей, упрашивавших их снова вернуться к ним, чтобы поохотиться на тигров, Реджинальд и Бернетт отправились в главную квартиру раджи. По приезде своем они увидели какую-то необыкновенно странную личность, ожидавшую в приемной зале. Человек этот стоял неподвижно, точно бронзовая статуя, и его застывшие черты лица не способны были, по-видимому, выражать ни удовольствие, ни страдание. Одежда его состояла из тряпицы, обмотанной вокруг бедер, шарфа, висевшего на правом плече, и тюрбана; верхняя часть тела и ноги были совершенно голы. Это был факир, или последователь религиозной секты фанатиков, не ведающих Бога любви и милосердия и признающих, что можно достигнуть путем сурового отречения от самого себя и испытания всевозможных мучений вечного блаженства. Бернетт осведомился, откуда он прибыл.

– Из Аллахапура, – отвечал факир. – День и ночь шел я, чтобы видеть раджу по важному делу. Скажите ему, сагиб, что медлить нельзя и что он должен тотчас же принять меня.

Бернетт, полагая, что факиру действительно необходимо сообщить что-либо очень важное, поспешил к радже, который пожелал немедленно же видеть факира. Несмотря на жалкое одеяние этого человека, раджа принял факира с таким уважением, как будто бы это был самый гордый дворянин.

– Откуда прибыл ты и какие известия принес? – спросил раджа.

– О Прибежище Мира! Я пришел от вселюбезнейшей княжны вселенной, внучки вашей Нуны. Она послала за мной, зная, что мне можно довериться, и приказала поспешить как можно скорее к вам, чтобы передать некоторые известия, не знаю каким образом полученные ею. Мое единственное желание было – повиноваться ей. Во время вашего отсутствия в столице проявилась измена, и теперь враги ваши овладели дворцом и вашими сокровищами. Несколько дней тому назад хан Мукунд прибыл с отрядом кавалерии, распространил известие о том, что ваше высочество скончались и что он намерен провозгласить себя раджой на ваше место.

Раджа вскочил с места и схватился за рукоятку сабли, словно собираясь тотчас же наказать виновных. Но вспомнив, что он еще не в Аллахапуре, стал расспрашивать о подробностях заговора факира, ответы которого вполне убедили его в справедливости всего им сказанного.

– Теперь я понимаю, зачем изменники эти поскакали вперед, чтобы быть в городе раньше нас. Что же вы теперь посоветуете, друзья мои? – спросил он, обращаясь к Бернетту и Реджинальду.

– Мы советуем вам, – ответил Бернетт, – действовать осторожно и благоразумно, и тогда мы можем восстановить вашу власть и наказать бунтовщиков. При вас еще остается отряд преданных вам войск, к тому же изменники, вероятно, не знают еще того, что вы потребовали, чтобы при вас находились резидент и полк сипаев. Прибытие их, несомненно, расстроит планы бунтовщиков. Когда об этом узнают, то замахнувшийся на вашу власть, вероятно, бежит, и вы вскоре овладеете тем, что вам принадлежит.