Уильям Кингстон - Гризли (сборник)

До сих пор все шло хорошо, и раджа расположился в комнате, где присутствие его могло быть легко скрыто. Трудность, однако, заключалась в том, чтобы собрать сведения. На следующее утро Гурдео Букш должен был отправиться в город по делам для продажи товаров, но его могли бы заподозрить, если бы кто-нибудь заметил, что он так тщательно расспрашивает обо всем. Реджинальд также желал попытаться собрать сведения, но раджа требовал от него, чтобы он воздержался от такой попытки.

Раджа приказал принести свое платье и оделся, объявив при этом Реджинальду, что он решился, как только наступят сумерки, отправиться во дворец испытать верность своей стражи. По его мнению, она должна была остаться на месте, так как, по словам бираги, похититель его власти, Мукунд-Бгим, находится пока в своем дворце.

Реджинальду казалась эта попытка рискованной, но он согласился на нее. Вслед за тем он вышел под ворота и, расхаживая как совар, стал всматриваться в прохожих, среди которых заметил нищего, просившего милостыню. Маленькие слезящиеся глаза его замигали, когда он подошел к Реджинальду, который, по-видимому, сейчас же узнал его.

– Я вижу, что вам можно довериться, – сказал Реджинальд. – Вы получите хорошее вознаграждение, если в точности исполните мое поручение.

– Что вам будет угодно, сагиб? Я должен вам повиноваться, – ответил бираги.

– Вы должны немедленно же поспешить туда, где скрываются наши друзья, и сказать им, что как только наступят сумерки, чтобы они мчались во всю прыть к северным воротам и заняли бы их как можно скорее. Если им удастся пробраться через ворота, пусть скачут ко дворцу, где они встретят раджу и тех из его сторонников, которые успеют собраться вокруг него. В случае же, если попытка их не удастся, пусть отступят и ожидают, пока не получат известий от его высочества или же от меня.

При этих словах Реджинальд всунул нищему в руку монету, для того чтобы прохожие не заметили их разговора.

– Слушаю, сагиб, – сказал нищий и поплелся далее, продолжая просить милостыню у всех прохожих. Но, вместо того чтобы идти прежней дорогой, он повернул назад, и Реджинальд видел, как он направился к северным воротам, готовый, по-видимому, исполнить данное ему поручение.

«До сих пор план наш удается, – подумал Реджинальд. – Но я желал бы иметь возможность узнать, где находится внучка раджи. Если только Мукунд-Бгим взял ее к себе, то он не задумается убить ее, так же как и сыновей раджи. Бедная девушка! Я не хочу напоминать о ней, чтобы не увеличивать горе бедного старика; но он должен содрогаться при мысли о том, что с ней сталось».

Несмотря на предостережения раджи, Реджинальд с трудом мог воздержаться от желания смешаться с толпой, чтобы попытаться что-нибудь узнать. Однако же осторожность взяла верх. Нетерпеливо прохаживался он взад и вперед на своем посту в надежде встретить кого-либо из посетителей дворца, кому можно было бы довериться; но прошли мимо него тысячи людей, и из них не оказалось ни одного знакомого. При этом он совершенно позабыл о том, что сам подвергался большому риску быть узнанным, потому что, хотя, при содействии купца, он сделал все возможное, чтобы изменить свой наружный вид, тем не менее его легко мог бы узнать каждый, кто прежде видел.

Так медленно проходил час за часом, и наконец вечерний сумрак стал спускаться над городом. Войдя в комнату раджи, Реджинальд увидел, что он уже одет в свое обычное платье и накинул только поверх него широкий плащ, чтобы скрыться от глаз прохожих. Раджа привесил также саблю и заткнул за пояс пару пистолетов.

– Наступило время действовать, – произнес он твердым голосом. – Мы пойдем, друг мой, и наша попытка или увенчается успехом, или же мы погибнем. Как только мы соберем вокруг себя мою верную гвардию, первой нашей заботой должна быть безопасность внучки моей Нуны. Затем, если на нас будет сделано нападение, мы станем защищать дворец до прибытия вашего друга вместе с моей храброй кавалерией. Итак, идем. Я не боюсь, что меня узнают, так как никому и в голову не придет, что я в городе.

– Если бы кому-нибудь вздумалось остановить вас, то я готов защищать вас до последней капли крови, – ответил Реджинальд.

– Я вполне доверяюсь вам, храбрый молодой человек, – воскликнул раджа, – и я охотнее пойду с вами одним, нежели с сотней моих соваров.

И они двинулись в путь, после того как Реджинальд удостоверился, что никого не было вблизи. Когда они вышли из ворот дома, раджа быстро пошел вперед, а Реджинальд выступал рядом с ним с тем бодрым воинственным видом, какой обыкновенно придают себе совары. На улицах было еще довольно народу, и, проходя мимо, они могли уловить кое-что из разговоров вокруг. Но по мере того как они подходили ко дворцу, толпа все более и более редела. Когда же они очутились подле самого дворца, то у ворот никого не было видно, никаких часовых, и никто их не окликнул, когда они подошли. Было нечто зловещее в этом царившем повсюду безмолвии. Пройдя передний двор, раджа хотел было войти в прихожую приемных комнат, когда, отдернув занавес, висевший поперек, отшатнулся назад с криком ужаса и отчаяния: весь проход, а также и ступеньки, ведущие в верхний этаж, были устланы трупами.

– О, моя верная гвардия! Оставалась одна только надежда на твое мужество, и что же я вижу! – воскликнул раджа. – Вы мужественно пали, защищая ваш пост!

И раджа стоял несколько секунд, с отчаянием смотря на представившееся ему зрелище.

– На кого же теперь я положусь! – воскликнул он. – А мое бедное дитя, что с ним сталось!

– Ваше высочество, – сказал Реджинальд, выступая вперед, – у вас еще остались верные вам войска и много друзей, готовых биться за вас. Некоторые из ваших гвардейцев должны быть еще живы и скрываются где-нибудь во дворце; они могут сказать вам, что сталось с вашей внучкой.

Слова Реджинальда как будто возвратили мужество радже; первой заботой его было осмотреть трупы, наполнявшие проход, в надежде – не остался ли кто-нибудь в живых; но все были мертвы. Реджинальд настаивал, чтобы раджа торопился идти вперед, на случай если бунтовщики вернутся раньше, чем они успеют обыскать дворец. Они проходили через пустынные коридоры, заглядывая по пути в комнаты, но нигде не видно было ни одной живой души. Наконец, входя в одну комнату, двери которой были приотворены, Реджинальд услышал стон, и, окликнув шедшего за ним раджу, он вошел туда. При бледном свете луны, проникавшем чрез окно, он увидел в дальнем углу растянувшегося на половике сипая. Кровь, выступавшая из ран, покрывавших его голову и туловище, струилась по полу. Сипай старался, по-видимому, остановить кровь, но обессилел и лежал беспомощный. Реджинальд наклонился над ним и попытался как мог остановить кровотечение, перевязав его раны платком, разорванным на куски. Через несколько минут сипай пришел в себя, и когда глаза его остановились на радже, он весь просиял.