З Валентин - За чудесным зерном

— Скорей! Скорей! — торопил Касим. — Подмокнет снег, заледенит — джейрану не пройти, не то, что нам. Иншал- ла! Быть может успеем перевалить на ту сторону, но скорей, скорей!

Осторожно ведя под уздцы лошадей, нащупывая невидимую тропинку, двинулись к перевалу.

Горестное молчание нависло над караваном. Каждый упрекал себя в том, что задерживались в пути, что забыли про снеговые горные бури…

— Если бы чуточку поторопились, успели бы до метели пройти перевал, и Клавдий Петрович был бы с нами…

Жгучее раскаяние мучило всех, и в порыве этого раскаяния каждый стал несравненно осторожнее и старался, чтоб хоть пятеро пришли к той цели, куда еще вчера шли шесть человек.

Спуск начался через несколько часов. Он был не легче подъема. К счастью по ту сторону перевала снег еще не выпал. И все же экспедиция снова скользила по крутизнам, с трудом и опасностью огибала мощные выступы синеватокрасных скал. Ежеминутно приходилось цепляться, прыгать, спускаться, подниматься и вновь спускаться все ближе и ближе к неприветливым тянь–шаньским долинам. И вот снова глубоко внизу замохнатились пышные темные ели…

Не прошло еще часа с тех пор, как начался спуск.

Касим шел впереди и только что скрылся с глаз за громадным камнем, как вдруг путешественники услыхали глухое восклицание и увидели, что Касим мчится назад с легкостью горного козла. На лице его был неописуемый ужас.

— Что с тобой?

— Медведь?

— Дорога обвалилась?

— Да говори же!

Но Касим тщетно шевелил губами.

— А… Кла… Кла….

Пожав плечами, Веселов пошел вперед. Он скрылся за скалой. Вслед за этим раздался его громкий крик, повторенный эхом.

Тогда — один за другим — Тышковский, Костя и Витя перебрались на ту сторону тропинки.

На тропинке сидел грязный, измазанный и веселый Клавдий Петрович. А рядом толпились его товарищи и рассматривали неуклюжего маленького медвежонка. Медвежонок испуганно визжал, пытаясь обороняться когтями. Витя подсовывал ему шоколад. Медвежонок затих, понюхал и принялся с жадностью уничтожать сладкое.

— Иншалла! Дедушка опередил нас! — с недоуменьем бормотал проводник и таращил глаза на профессора. — Как это случилось?..

Проснувшись среди ночи от внезапного холода, профессор решил поискать местечко потеплее и наткнулся на какое–то отверстие.

— А-а, дверь! — пробормотал он.

Правда, дверь была низкая, кривая, но Клавдий Петрович упрямо протиснулся в отверстие.

— Тепло, тихо… Вот и ладно! — с удовольствием произнес он, растянулся на земле и крепко уснул.

Проснулся Клавдий Петрович, вероятно, тогда, когда экспедиция, накричавшись до хрипоты, уже поплелась выше к перевалу.

Снег плотной пробкой заткнул отверстие в пещеру, куда влез профессор. Снег заглушал все звуки. Было темно, но карманный электрический фонарик, который впился в профессорский бок, напомнил Клавдию Петровичу о своем существовании.

При свете электричества Клавдий Петрович с трудом рассмотрел место своей ночевки. Слабый луч фонарика то там, то здесь выхватывал из темноты пестрые стены, испещренные прожилками горных пород.

— Иван Викентьевич! — крикнул профессор.

Молчание.

— Иван Викентьевич! Костя! Никто не отзывался.

Конечно, Клавдий Петрович мог попытаться выбраться наружу тем же путем, каким и вошел. Но в это время из темного угла послышалось сопение. Кто–то ворочался в темноте, кряхтел.

— Потом скажут, что я рассеян, — бормотал Клавдий Петрович, — а я отлично помню, что мы заночевали… Где же мы заночевали? Да, вспомнил: на площадке. А ночью, когда стало холодно, перебрались в пещеру. Должно быть, всей компанией?..

Кто–то тяжело дышал в углу пещеры. Клавдий Петрович направился туда.

«Здорово храпит!» — подумал он, проникаясь уважением к могучему сопению.

— Эй, будет спать, молодцы! — весело крикнул профессор, высоко поднимая фонарь.

Нога Клавдия Петровича наступила на что–то мягкое и живое. Затем это «что–то» с воплем выскочило из–под его ног.

А из темноты вместо мерного храпа раздался оглушительный рев. Укрывавшаяся в пещере, разбуженная медведица спешила на выручку к своему детенышу.

Клавдий Петрович шарахнулся и понесся в глубь пещеры, словно вдогонку за медвежонком.

А медвежонок в паническом ужасе мчался по извилистым расщелинам, кубарем катился в ямы, выскакивал и снова мчался, жалостным визгом призывая на помощь мать.

За ним летел Клавдий Петрович, крепко стиснув в руке электрический фонарь. Он тоже падал в ямы, продирался сквозь щели, перелезал через глыбы скал.

Электрический луч узкой полоской бежал впереди профессора, освещая круглый зад медвежонка и еще больше пугая маленькое животное.

Беглецы не подозревали, что медведица не может догнать их и растерзать обидчика, потому что медвежонок вскоре свернул в боковой проход, который был настолько узок, что даже Клавдий Петрович с трудом в него протиснулся, а разъяренная медведица, засунув в расщелину голову, уже вовсе не могла двинуться ни взад ни вперед и только бешено ревела в темноте.

Клавдий Петрович потом всю жизнь был искренно уверен, что только ловкость и быстрота спасли его от медвежьих зубов. А в действительности бедный профессор уже через десять минут едва передвигал ноги. Устал и медвежонок. Их обоих подгонял только смертельный страх.

Постепенно рев медведицы стал слабеть в отдалении.

Узкий извилистый проход расширился. Наконец мутным пятном блеснул впереди свет. Путь сквозь гору кончился.

Сначала из пещеры вывалился наружу медвежонок, грязный и взъерошенный. Мягкие нежные лапы с некрепкими, длинными, белыми коготками, — медвежонок был настоящим белокоготным тянь–шаньским медведем, — эти лапы были исцарапаны об острые камни.

С жалобным визгом измученный зверок улегся на землю. Затем из пещеры вылез Клавдий Петрович. Тяжело

вздыхая, он уселся рядом с медвежонком.

Внизу очень глубоко в голубом тумане лежал Синц- зян — Китайский Туркестан.

Узкая тропа, шириной в три человеческих ладони, шла вниз от каменного выступа, на котором они уселись. Но ни Клавдий Петрович, ни медвежонок не чувствовали себя в силах спуститься по крутизне. Там и увидал их Касим, а за Касимом и остальные товарищи.

Выяснилось, что, пока экспедиция с трудом карабкалась через перевал, Клавдий Петрович обогнал их и ждал, сидя на каменном выступе на вышине 4 000 метров над уровнем моря. Пещеры шли сквозным туннелем через горы на несколько сот метров ниже перевала. Это сокращало и облегчало дорогу. Поэтому Иван Викентьевич отметил красной звездой вход в туннель «имени профессора Петровского».