Исуна Хасэкура - Волчица и пряности. Том 16. Солнечная монета. Книга 2 из 2.

«Странная из нас пара», – запоздало подумал он.

Не зная, что сказать, Лоуренс продолжал смотреть на Хоро. Ее выражение лица немного смягчилось, она глядела в окно, сквозь которое в комнату вливался лунный свет.

Если и было в этом какое-то значение, подумал Лоуренс, то, вероятно, оно в том, что Хоро хотела скрыть смущение.

– Кроме того, ты ведь говорил уже.

– Мм?

Хоро снова перевела взгляд на Лоуренса, ухмыльнулась и ответила:

– Что есть глубокий смысл в том, чтобы привести своего партнера домой.

Да, у Лоуренса было ощущение, что что-то подобное он действительно говорил, но точно вспомнить он не мог.

Но от того, что Хоро запомнила такие его слова, он почувствовал себя счастливым, хоть это было и странноватое счастье.

Быть может, как Лоуренс вечно торопился и суетился перед Хоро, так и Хоро металась между радостью и печалью с каждым новым словом, которое он произносил.

Омытая лунным светом Хоро вновь хихикнула, потом пожала плечами и улыбнулась.

Лоуренс тоже улыбнулся и вздохнул.

– Йойтсу. Йойтсу, значит.

– Да. Мы слишком долго откладывали.

– Ясно… но.

– Мм? – спросила Хоро.

Лоуренс перевел взгляд за спину Хоро и сказал:

– Мы можем хотя бы выпить вместе?

Он указал на стоящий позади Хоро винный бочонок, присланный Милике – присланный для празднования.

– Хмм… Ну, меня тебе все равно не перепить.

Пусть это замечание было и не абсолютной истиной, но не очень далеко от нее, поэтому Лоуренс не стал протестовать.

Хоро подняла бочонок и поставила на кровать, потом взяла единственную чашку.

Разве здесь нет второй чашки? Лоуренс принялся обшаривать глазами комнату, когда Хоро легонько ткнула его в лоб.

– Ты, поистине ты неспособен понимать тонкие намеки…

Хоть Хоро и укоряла Лоуренса, ее хвост радостно колыхался.

До безумия отчетливо Лоуренс осознал, что Хоро его любит.

– Не пей слишком много.

– Не думал, что придет день, когда ты будешь говорить это мне .

– Дурень.

И Хоро вытащила из бочонка пробку.

Потом заставила Лоуренса держать чашку, а сама налила в нее вино.

В этот самый момент Лоуренсу показалось, что в окно вместе с лунным светом ворвались далекие крики.

Скорее всего, там запустили плавильню, и сейчас все качали мехи. Здесь и сейчас, посреди долгой, суровой северной зимы, скоро будет отчеканена новая золотая монета с символом солнца, который озарит путь людям.

Рувард говорил, что любит смотреть на рассвет после ночного марша, ибо солнце смывает все.

Несомненно, солнечная золотая монета станет предвестником рассвета новой эпохи.

Однако Лоуренс не пошел в плавильню, предпочтя остаться в почти пустом постоялом дворе.

Он об этом ничуть не сожалел.

В руке его была чашка с вином, которую наполнила не кто иная, как Хоро.

Подняв глаза от отражения луны в поверхности вина, Лоуренс увидел улыбающееся лицо Хоро.

– Хи-хи.

Ярче любого солнца, любой золотой монеты сияла улыбка его любимой.

Давно не виделись. Меня зовут Хасэкура. 16-й том. Кажется, его рекламировали как последний том в серии. Прошло уже пятнадцать лет с тех пор, как я начал писать «Волчицу и пряности». Мой основной ноутбук оставался со мной до конца, ни разу не сломавшись, но его батарея уже слабая, вентилятор и все прочее старенькие, так что он часто перегревается, да и внешне выглядит уже не ахти.

Все шестнадцать томов я написал на этом ноутбуке, но совсем недавно купил новый и теперь работаю на нем. Старый ноут, ты отлично потрудился.

Теперь, когда серия приближается к концу, я подумал, что настало время написать в послесловии то, чего я не писал раньше.

Во всех томах я писал «все о волчице и пряностях», а сейчас хочу поговорить о чем-то более общем.

Название «Волчица и пряности» – это отсылка к работе французского историка-медиевиста Жана Фавье «Золото и пряности: развитие коммерции в Средние века» (перевод на японский Хидэми Утиды). Вспоминаю, что, прочтя эту книгу, я подумал, что неплохо бы использовать кое-что из нее; это и дало мне вдохновение для первого тома.

Мне часто говорят, что дебют в жанре ранобэ с экономической тематикой – такое случается редко. Более того, хоть это и фэнтези, но ни мечи, ни магия здесь не играют роли.

Меня за это называли белой вороной, однако таков уж мой стиль мышления.

С давних времен множество людей использовало сеттинги с дворянами и королями, рыцарями и чародеями, демонами и героями; в том числе так родилось немало великих классических произведений. Я сомневался, смогу ли я влезть на эту территорию и победить по их правилам. По этой причине я почти ничего не писал в школьные годы.

Даже когда я читал литературу, это в основном были научные журналы – определенно не то, что читают люди, стремящиеся писать фэнтези. Я не читал и научпоп по средневековой экономике, а читал в основном книги для специалистов, хоть и осознавал, что не все в них понимаю. Для создания мифологии я тоже не брал энциклопедию мировой мифологии, а ограничился книгами вроде Библии и «Золотой ветви» [1] «Золотая ветвь: исследование магии и религии» (англ. The Golden Bough: A Study in Magic and Religion) – книга британского ученого Дж.Фрэзера, содержащая масштабное исследование мифологии и религии разных времен и народов. Прим. Ushwood. . Часть меня гордилась тем, что я читаю трудные книги, но в то же время я сознавал: я читаю то, что написали люди с талантом, в то время как сам я без таланта. И в первую очередь по этой причине я считал, что не смогу написать интереснее тех, у кого талант есть.

В результате родилась книга «Волчица и пряности», где ни мечи, ни магия роли не играют.

Хотя у меня было довольно твердое убеждение, вокруг чего все должно вращаться, по-моему, прочитанные мной книги серьезно повлияли на путь главных героев, так называемую тему романа.

Особенно выделяется Шопенгауэр. Когда я писал о торговых делах Лоуренса и Хоро, я все время думал: сможет ли эта история счастливо продолжаться и счастливо закончиться? Шопенгауэра считают воплощением пессимизма, но, с моей точки зрения, все наоборот: уже тот факт, что он был счастлив, несмотря на то, что задавал такие серьезные вопросы, говорит о том, что он очень оптимистичный человек. В конце концов, когда он написал свою первую книгу, он сказал своей матери, писательнице: «Твою книгу никто не будет читать десятилетиями, моя послужит основой для сотни других» (хотя его книга тогда совершенно не продавалась), – это означает, что он вовсе не был пессимистом.

Кроме того, по-моему, история, где возникает вопрос, сможет ли счастье длиться долго, подходит как нельзя лучше для невероятно долгоживущей Хоро и не умеющего сдаваться торговца Лоуренса.