Рэки Кавахара - Ускоренный мир. Том 6. Жрица очистительного огня

Словом, «приказ на уничтожение от королей», можно сказать, равнозначен смертному приговору. Черноснежка, конечно, прожила так целых два года – но она благодаря своей железной воле ни разу за все время не подключила свой нейролинкер к Глобальной сети; кроме того, она-то уже достигла девятого уровня. К Харуюки последнее не относилось, да и первое вряд ли было возможно.

– …Неделя… – пробормотал Харуюки и посмотрел на собственные руки, лежащие на парте.

Не особо даже стараясь, он представил себе, как их покрывает роскошно сверкающая двухслойная серебряная броня. Сильвер Кроу – его второе «я», в которое он мог перевоплотиться когда угодно. Потерять возможность этого перевоплощения, перестать быть Бёрст-линкером – Харуюки это казалось чем-то нереальным.

Нет, может, это чувство у меня потому, что здесь реальный мир? А для меня настоящий уже только тот мир?.. Если так, то, потеряв «Брэйн Бёрст», куда я вообще смогу деться?..

Едва Харуюки об этом подумал, как по спине пробежала холодная дрожь. В ушах прозвучал высокий, чистый голос девочки:

«Давай пообещаем. Если найдем в адресной книге нейролинкера незнакомое имя, прежде чем стирать, пошлем туда всего один мэйл…»

Те слова Нико произнесла в «режиме ангелочка», и Харуюки не мог понять, насколько она была серьезна. После этого она заставила Харуюки сцепиться с ней правыми мизинцами [13] У детей в Японии этот жест означает обещание, которое нельзя нарушать. и быстро убежала домой.

Невозможно забыть. Пусть даже воспоминания об Ускоренном мире сотрутся, но связи между людьми в мире реальном забыть никак невозможно. Харуюки твердо сказал себе это, и тут в груди у него распространилось тревожное ощущение. Что если он связи реального мира тоже потеряет… отбросит воспоминания с табличкой «реальность» и незаметно для себя станет совсем пустым?..

От внезапно накатившего на него ужаса он сжал руки в кулаки и опустил было голову еще сильней, но за миг до этого перед его глазами появилась маленькая ладошка и обхватила левый кулак Харуюки.

– Все будет хорошо, Хару.

Подняв лицо на этот голос, Харуюки увидел Тиюри с ее обычной мягкой улыбкой.

– Вот именно. Я уверен, скоро все так или иначе образуется, – решительно добавил и стоящий рядом Такуму, протянув мозолистую от синая руку и похлопав Харуюки по правому кулаку.

– И еще, Хару. Мы посоветовались и решили. Если через неделю за тебя назначат награду, мы с Так-куном будем передавать тебе очки, чтобы ты мог расти в одном темпе с нами. Так что, Хару, ни о чем не волнуйся.

Харуюки пристально уставился в глаза Тиюри. Потом, приподнявшись со стула, отчаянно замотал головой.

Понизив тон насколько возможно, Харуюки шепотом прокричал:

– Не… нельзя! Если вы так сделаете, за вас тоже назначат награду! Эти гады только и ждут, чтобы мы им повод дали!

– Эй, эй, Хару, я все-таки более-менее твой семпай. Есть уйма способов передавать очки так, чтобы никто не узнал, – с усмешкой произнес Такуму и поправил дужку очков на переносице, после чего кинул взгляд вправо-вниз и, словно пресекая возможные возражения Харуюки, выпрямился. – Так, скоро пора расходиться по кружкам и секциям. Хару, если не будешь успевать со своим комитетом живого уголка, скажи, и я попробую помочь. В любом случае, на этой неделе первый приоритет у нас – «план очищения», который набросала командир.

– …Аа, прости, Таку.

Проглотив самые разнообразные другие слова, Харуюки опустил голову.

План очищения от Доспеха бедствия. Так Черноснежка назвала нацеленную на искоренение Кром Дизастера операцию, которую в гневе объявила после того, как на совещании семи королей было принято решение насчет Сильвер Кроу. План этот, похоже, состоял из трех стадий, но в деталях его ни Харуюки, ни его друзья пока не знали. Харуюки поднял голову и, обращаясь наполовину к самому себе, произнес:

– Я его толком не знаю, но… сейчас в любом случае остается только стараться изо всех сил…

– Вот именно, и мы тоже будем помогать, чем сможем. Ладно, пока, увидимся.

Еще рез легонько хлопнув Харуюки по левому локтю, Такуму развернулся и почти бегом отправился в додзё для занятий кендо. Проводив его взглядом, Тиюри тоже напоследок быстро прошептала:

– Я тоже побежала на секцию, но, если что-нибудь случится, не стесняйся, скажи мне. Мы… эээ… товарищи, как бы это сказать… единомышленники – не, не то… эммм…

Семья. Так правильнее.

Это произнес внутренний голос Харуюки, но Тиюри как будто услышала его – замолчала и широко улыбнулась. Сжала правую руку в кулачок и выбежала из класса.

Оставшийся в одиночестве Харуюки закинул сумку на плечо и мысленно произнес:

Реальность или виртуальность – по сути вообще неважно. Мы с Таку, мы с Тию, мы с семпаем и с Рейкер-сан, а еще с Нико, с Пард-сан и с многими другими всегда «здесь» – в сердце.

И я хочу это защитить. Не хочу потерять. И как Харуюки Арита… и как Сильвер Кроу.

Кинув взгляд на часы, Харуюки обнаружил, что до указанного в файле времени собрания комитета осталось всего пять минут. Уже направляясь к выходу из корпуса, он заново принял решение.

Эта неделя отсрочки – драгоценное время, которое Черноснежка и Нико вырвали у Желтого и Фиолетового королей, требовавших немедленной казни. Ни за что нельзя, чтобы эта отсрочка пропала впустую. Из-за того, что он по-идиотски вызвался добровольцем, ему придется заниматься комитетскими делами, но даже в этих делах, может, ему удастся найти какую-нибудь подсказку. В общем, сейчас ему остается лишь вкладываться по полной во все, чем он занимается.

– Так! – негромко воскликнул он и вышел наружу. Оказывается, дождь уже кончился.

Частная средняя школа Умесато располагалась в Токио, на востоке района Сугинами, недалеко от перекрестка улиц Оме и Ицкаити.

Она была довольно маленькая по численности – всего три параллели у каждого года обучения, – но занимала приличную площадь. К северу от спортплощадки с трехсотметровой беговой дорожкой находился идущий с запада на восток трехэтажный главный корпус, от его середины на север шел спортивный корпус. По другую сторону спорткорпуса снова с запада на восток шло второе школьное здание. В целом это все выглядело как буква Н.

Кабинеты всех классов и столовая располагались в новом здании – первом корпусе. Что касается старого, второго корпуса, то на первом этаже там были учительская и кабинет директора, а второй и третий занимали всякие хранилища и почти не используемые сейчас спецкабинеты. Вот почему ученики туда практически не ходили. Именно поэтому Харуюки, когда учился в первом классе, использовал мужской туалет на третьем этаже второго корпуса как «убежище».