Георгий Кубанский - «На суше и на море» 1962

— Богаты свежей капустой? Соскучились по борщу.

— Есть. Поделимся, — ответили с «Ленина».

Корабли медленно сошлись бортами. Из рук в руки аккуратно переданы мешки с душистыми, пахнущими землей и золотой российской осенью овощами. У моряков «Красина» давно зима. Они вышли из порта в июне, а сейчас уже начало октября. Конец навигации. Овощи это не только борщ, это добрая весточка из дома, где еще не завершена уборка урожая. Вот почему из-за нескольких мешков капусты корабли застопоривают ход и швартуются в ледовом море. Так было и теперь. Под утро над белым горизонтом показался дым.

Это шел дедушка арктического ледокольного флота «Ермак». Корабль заслуженный, легендарный. Сейчас его легко узнают по темной чалме. Из всех ледоколов он один работает на угле и чадит. Сейчас «Ермак» пробивался на запад, ведя за кормой пароход «Механик Бондик».

Трогательна и символична эта встреча. «Ермак» — первый в мире арктический ледокол — радостно приветствовал гудком своего гиганта внука — первый в мире атомный ледокол. «Ленин» становится впереди пробивать капал.

Вспомнилась мечта замечательного русского флотоводца и ученого адмирала Степана Осиповича Макарова, по идее которого построен «Ермак». Он считал возможным пройти на специальном корабле к Северному полюсу напролом. Макаров верил, что так будет и что сделают это его соотечественники.

— К полюсу напролом! — Соколов улыбнулся, когда я напомнил ему о мечте русского адмирала. — Что ж, это сейчас вполне осуществимо. «Ленин» обладает достаточной мощью, чтобы пройти к полюсу.

— Так что же?

— И пройдем, в ближайшие годы. А пока это не входит в наши планы. Есть задачи поважней. Согласитесь, что ломиться к полюсу ради спортивного интереса не имеет смысла. Другое дело — выполнить такой рейс с научными целями.

Борис Макаров сменился с вахты и пригласил меня в свою каюту. В тот раз я долго беседовал с ним о Пономареве, слушал историю их дружбы…

— С Павлом Акимовичем мне посчастливилось нести первую в жизни вахту на верхнем мостике, — сказал Соколов. — Было это в сорок шестом.

Я попросил Бориса Макаровича рассказать подробнее об этой вахте. И вот что услышал:

— Я был курсантом Высшего арктического морского училища. Проходил учебное плавание на ледоколе «Адмирал Макаров». Командовал им Пономарев. Назначили меня однажды впередсмотрящим. Волновался ужасно. Сами понимаете: безусому пареньку вдруг выпала честь стоять рядом с таким знаменитым ледовым капитаном. Старался я, что было сил, громко докладывал.

Сперва Павел Акимович приглядывался ко мне со стороны, потом подошел ближе, стал экзаменовать.

— Какого типа идет корабль?

— Тральщик, — отвечаю.

— Его скорость?

— Десять узлов.

— Верно. А что это за буй справа по борту?

— Поворотный.

— А вон та веха?

— Нордовая.

— Так. Родом-то вы откуда, молодой человек. Когда познакомились с морем?

Я рассказал. Перед концом вахты Пономарев снова подошел ко мне, потрепал по плечу:

— Ну-ну, старайся, капитан, учись! — Словно знал он, что придется нам встретиться снова…

И они действительно встретились.

В пятьдесят первом году Борис Макарович был уже вторым штурманом на ледоколе «Илья Муромец». Корабль тащил сигару леса в Хатангу. В Диксоне на борт подсел Пономарев, назначенный на корабль капитаном-наставником штаба морских операций. И снова привелось Соколову стоять на мостике вместе с Павлом Акимовичем. Но теперь они разговаривали друг с другом языком судоводителей, сообща делали прокладку курса на картах, определяли свое местонахождение.

Всю дорогу Пономарев приглядывался, как штурман «ходит» во льдах, учил его распознавать по едва заметным признакам, где легче вести корабль сквозь белые просторы Арктики.

Поинтересовался тогда Соколов, помнит ли Павел Акимович их первую встречу. Капитан наморщил лоб, помолчал с минуту, а потом просто, с улыбкой ответил: «Убей бог, запамятовал. Ведь сколько вас плавало со мной молоденьких курсантов. Теперь уж не забуду: хороших штурманов я всегда запоминаю. А вы старайтесь, у вас получится…»

После этой встречи Соколов повидал много морей, плавал на различных кораблях, ходил в Арктику на ледоколах «Сибиряков», «Белоусов», зимовал в море Лаптевых. Стал старшим штурманом. В портах нередко виделся с Пономаревым. Тот всегда с интересом расспрашивал о делах, а в конце разговора повторял когда-то сказанную фразу: «Старайтесь, у вас получится…»

В ноябре 1958 года Бориса Макаровича назначили старшим помощником капитана на «Обь», она отправлялась в Антарктику. Побывал Соколов в Мирном, на Земле Королевы Мод. Руководил высадкой научной станции Лазарев. Триста километров облетел на вертолете вдоль шельфового ледника с пилотом В. Афониным. Определил место станции и строил ее вместе со всеми. А вернулся домой, послали на «Оби», уже капитаном, к Земле Франца-Иосифа. Рейс этот оценили высоко, похвалили.

Вот тогда и встретились они опять. Не успел Борис Макарович вернуться из похода, пришла телеграмма. Приглашали в Ленинград.

— Пойдете дублером капитана на атомный корабль? — спросили его. — Павел Акимович очень бы желал. Все время следил за вашей работой.

Кровь ударила в лицо от радости. Так, значит, не случайно проявлял к нему всегда такой интерес Пономарев.

Навигация 1960 года была для Соколова одной из самых знаменательных в жизни. Теперь он неотлучно стоял рядом с Павлом Акимовичем на мостике «Ленина». Пономарев уже не экзаменовал, а молча, с улыбкой наблюдал за тем, как работает молодой капитан. Иногда приходилось трудно, нужно было крепко биться со льдами. Если это случалось в вахту Павла Акимовича, за его спиной неизменно появлялся дублер.

— Что, не сидится в каюте? — спрашивал Пономарев. — Ну давай тогда. А я пойду согреюсь.

Капитан спускался вниз. Молча пил крепкий чай, поглядывая в иллюминатор. Он любовался тем, как его молодой друг умело читает ледовую книгу, как послушен ему корабль Впрок пошла наука. Когда Павел Акимович собирался уходить с атомохода, его спросили, кого он хотел бы видеть своим преемником. И он порекомендовал назначить капитаном Соколова. Так и поступили.

…Под вечер остановка. Я вышел на палубу, разузнать в чем дело.

— Сейчас будем делать околку! — с видом знатока сказал Саша Зюганов. — Льды годовалые с вкраплением пака.

Минутой позже Саша признался, что сам еще никогда не видел, как делается околка — это его первый рейс в Арктику.

Что же произошло? Оказывается, канал, оставляемый «Лениным», быстро сужался, началось сжатие. Взломанные атомоходом льды сравнительно легко раздвигались «Ермаком», но для парохода «Механик Бондик» были опасны — борта у него тонкие, его затирало, он отставал.