Поль д'Ивуа - Тайна Нилии

Однако нельзя было терять времени.

— Нилия! — произнес в полголоса Джек, но красавица не обернулась. Он еще раз повторил это имя несколько громче. Тогда та подняла голову, прислушалась и посмотрела в ту сторону, где стоял Джек. Увидев его, незнакомка испуганно вскочила со своего места, смотря на него в упор.

Джек умоляющим жестом протянул вперед руки; такой ослепительной и чарующей красоты он никогда не видал и даже в мечтах он не представлял ее себе столь прекрасной. Голос замер у него в груди; с минуту он не мог произнести ни слова, и вдруг знакомый, мелодичный голос Нилии спросил его:

— Кто вы? Откуда вы?

— Я — Джек Прайс, — тихо ответил юноша. — Я тот, которому вы приказали изучить планы карроварки, и я пришел сюда, потому что не нахожу себе покоя, потому что на вас одну я возлагаю все свои надежды!

— Джек Прайс, — повторила незнакомка чуть слышно… — Не помню… не могу припомнить… где же я вас видела?

— Мы не виделись никогда, но я знаю ваше имя — вас зовут Нилия! Не так ли?

— Да, меня так зовут. Но это ли мое настоящее имя, я не знаю?

— Но так вас знали и цыгане? — спросил он.

— Как? Вы знаете и об этом? Кто бы мог рассказать мое прошлое?

— Вы сами! — сказал Джек и, видя ее крайнее недоумение, быстро, в кратких словах, рассказал все, что было.

Она молча и внимательно слушала его, и когда он окончил, она с болезненным усилием мысли произнесла:

— Я ничего, ничего этого не помню. Да, видно, часть моих действий вне моей воли. Я живу временами какой-то бессознательной жизнью, но я чувствую, что он говорит правду… да, я когда-то произносила те слова, которые он сейчас повторил, но где? Когда?.. Какая-то темная пелена тяготеет над моею мыслью, над моим духом… я не вижу, я ничего не вижу! — почти с отчаянием докончила она свой монолог.

Джеку было жаль ее до слез, он схватил ее руки, которые она не отнимала у него, и ласковым успокаивающим голосом произнес:

— Да, вы пока еще невольница этого низкого подлого человека, но если вы захотите довериться мне, то вскоре будете свободны!

— Свободна! — повторила она, и луч радости озарил ее прекрасное печальное лицо. — Нет, — простонала она, — нет, это невозможно!

— Почему?

— Он нас настигнет, где бы мы ни были… завладеет мной снова, а вас… вас он обречет на страшные муки!

— Это злой гений, все, что он хочет, он может осуществить. Он читает, как в книге, в мыслях людей… нет, нет, я не хочу, чтобы тот, кто первый выказал ко мне расположение, стал жертвой своей доброты.

Вдруг послышался металлический звук складной лестницы. Щелкнула пружина трапа.

— Это он идет! Вы погибли, если он вас застанет здесь! — сиплым шепотом прошептала Нилия. — Спрячьтесь. Вы не знаете его силы… перед ним вы склонитесь, как слабый тростник. Спрячьтесь! Спрячьтесь! — твердила она побледневшими губами в то время, как глаза ее, чрезмерно расширенные, становились неподвижными, точно стеклянными, и все лицо принимало какое-то окаменелое застывшее выражение испуга.

Вдоль стен стояли два больших деревянных ларя — Джек приподнял крышку одного из них и, найдя его пустым, забрался туда, спеша успокоить Нилию, которая была сама не своя от волнения и непостижимого страха, овладевшего всем ее существом.

— Прикажите мне лгать! Ах, прикажите, чтобы я ему лгала! — молящим голосом обратилась она вдруг к юноше, который уже опускал над головой крышку ларя. Но не успел он ответить, не успел раскрыть рта, как она опустила крышку, бормоча шепотом: — Скройся! Исчезни! Он идет! — и отошла на средину каюты.

В этот самый момент дверь отворилась, и вошел Кауфман. Он подошел к Нилии и схватил ее за кисти рук. Молодой Прайс в своем тесном ларе, уступая настоянию Нилии, шептал:

— Надо лгать! Надо искажать истину, раз ты это находишь нужным, Нилия, лги, лги ему!

Вслед за этими шепотом раздался голос Кауфмана:

— Ты видишь?

— Вижу Робера Лавареда; он в каземате крепости!

— В каком? — спросил Кауфман.

— В каземате под № 131! — ответила Нилия, и Джеку показалось, что она умышленно говорит громче, чтобы он мог слышать ее.

— Что он делает?

— Он спит. Его подземный каземат приходится за оградой стены, под садом старого богача Бабинова… Лаваред не может уйти из своей тюрьмы, так как над ней лежит толстый слой земли, а над самым сводом его каземата стоит на кирпичном пьедестале бронзовая урна, которая всегда служила вазой для цветов!

— Довольно, не болтай шуток, отвечай только на мои вопросы! — резко оборвал Нилию Кауфман. — Надеется ли Лаваред, что его друзья освободят его?

— Нет, но он думает, что улики против него недостаточны и что к нему отнесутся милостиво!

— А кузен его Арман Лаваред?

— Он и жена его, а также Лотия Хадор теперь на пути в Каир; послезавтра они прибудут сюда, в три часа пополудни, они будут на площади Руннеле у фонтана, женщины в наряде арабских женщин, под покрывалом, француз в белом бурнусе и с жезлом, на котором изображена золотая фигура сфинкса, вместо набалдашника.

— И мы захватим их! Говори! Захватим?

— Да, если в назначенный день и час вы будете на месте! — ответила Нилия.

— Куда они намерены направиться после того?

— Не знаю…

— Ты должна знать! Ищи, смотри!

— Я ищу, но ничего не вижу! — слабеющим, точно замирающим голосом произнесла Нилия.

— Я хочу, требую, чтобы ты видела! — строго и повелительно приказал Кауфман.

— Я старалась увидеть, но нет, не могу… все застилает туман.

— Ты увидишь! — злобно и визгливо воскликнул немец. — Хоть умри, а рассмотри!

Наступило молчание, затем из груди девушки вырвался жалобный стон.

— Довольно! Довольно! Не мучайте меня, мне больно. Ах, больно! Больно!.. Я не могу!

Этот изверг мучил, тиранил, истязал свою несчастную жертву. Джек, позабыв всякую осторожность, готов был выскочить из ларя и наброситься на немца, как вдруг услышал голос последнего, говоривший как бы сам с собою:

— Нет, здесь я наталкиваюсь на какое-то непреодолимое сопротивление. О, насколько несовершенна еще наука! Ну что делать, все же я получил драгоценные сведения. Послезавтра, три часа пополудни, на площади Руннеле. Надо сейчас же сообщить об этом Сирдару, чтобы успеть принять вовремя все необходимые меры. Отдохни теперь, Нилия, слышишь, отдыхай и забудь!

Некоторое время все было тихо, затем донесся металлический звук лесенки и защелкивание трапа. Джек все еще прислушивался, затаив дыхание, как вдруг крышка ларя разом откинулась к стене, — и перед ним очутилась Нилия. Тихим, монотонным голосом она проговорила, глядя куда-то в стену:

— Я солгала, не послезавтра, а завтра Арман Лаваред и его спутницы прибудут в Каир. Ты увидишь их на площади и скажи им, где находится каземат кузена. Запомнишь? Да? Ну а теперь иди, пора, не теряй ни минуты, он сейчас вернется… иди!