Поль д'Ивуа - Тайна Нилии

— И что же?

— Все население, начиная от Бахр-эль-Газаля до Конго, занимается изготовлением таких цилиндров!

Вдруг Арман схватился обеими руками за голову:

— Несчастный, что ты хочешь делать?

— Самое ужасное оружие против Англии!

Парижанин стоял с изумленным видом.

— Пусть меня дьявол возьмет, если я понимаю, зачем тебе нужна эта глиняная артиллерия!

— Несколько дней тому назад ты сам занимался этим вопросом. Разве те не знаешь, что победа принадлежит тому, кто сумеет достать себе воду, необходимую для продовольствия войска?

— Но…

— Постой. Я лишил неприятеля воды, отводя воду Белого Нила к Конго. Двести тысяч людей работают теперь, прорывая глубокие траншеи вдоль древнего русла реки Фараонов и прокладывая эти трубы…

Арман хлопнул себя по лбу.

— Понимаю. Один конец этого канала ведет в глубокое озеро, а другой…

— Будет впереди моего войска. На каждой остановке мои люди найдут огромные резервуары воды. Я высчитал все, принял в расчет неизбежные препятствия и могу утверждать, без колебания, что армия африканских патриотов никогда не будет страдать от жажды!

Арман сердечно пожал руку Робера.

— Милый Робер! Ты — настоящий Лаваред! Война в этой стране — прежде всего война из-за воды. Ты блестяще решил задачу. Я удивляюсь тебе и поздравляю!

Обменявшись сердечным рукопожатием, друзья пошли смотреть, как продвигается работа. Робер был прав. Вода, эта бесцветная жидкость, являлась в этой стране главным стимулом победы. Армия, лишенная воды, была неизбежно обречена на смерть. Робер открыл кампанию, сделав верный ход, который должен был принести результаты, более плодотворные, чем десять удачных сражений. Он гарантировал своим войскам неистощимый запас воды.

Кроме того, время не терялось даром. Из Абиссинии доставляюсь оружие, запасы продовольствия; все чернокожие воины были снабжены превосходными ружьями, которыми владели в совершенстве. Строгая дисциплина царила в войсках. Целую неделю пробыли наши путешественники в Тамбура, наблюдая за доставкой труб и принимая визиты окрестных начальников.

Ненависть, посеянная англичанами в центре Африки, принесла свои плоды. Африканцы не совсем понимали цели предприятия французов, но Франция являлась для них синонимом доброты, Англия — ненависти и убийства.

Все они шли под знамена Франции с наивной преданностью детей, привлекаемых кротостью и лаской.

На девятый день Робер объявил своим друзьям, что пора отправляться в путь. Они отправятся на Нил, в его огромные равнины, где должны сконцентрироваться все войска.

Наконец-то наступила решительная минута, начиналась настоящая кампания.

Серьезные и задумчивые, наши путешественники разместились в лодках.

Только Хоуп был весел и спокоен.

В Тамбура один негр научил ее курить, — и орангутанг, восхищенный новым занятием, неустанно жег папиросы, окутываясь облаками табачного дыма.

На пути попадалось много нагруженных барок, и лодка направилась в свободные каналы. На третий день к вечеру пристали к песчаному островку, раскинули палатки, и скоро все заснули глубоким сном. Выстрел разбудил путешественников. Они вскочили на ноги, бросились вон из палаток… Ужасное зрелище! Их окружало целое кольцо чудовищ-крокодилов, потревоженных внезапным вторжением войска. Сотни открытых пастей смотрели из воды, готовясь к нападению. Женщины страшно перепугались.

— Никому не двигаться! — прозвучал голос Робера. — Когда я перейду линию крокодилов, постарайтесь присоединиться ко мне!

Взяв с собой аппарат Обри, надев «водяные башмаки», Робер бросается вперед, с револьвером в руке, стреляет. Шум выстрелов, рев раненых животных… Он скользит по воде, вертится, кружится среди крокодилов, которые преследуют его. Число их все увеличивается. Остальные путешественники не двигаются, они словно остолбенели и с ужасом следят за крокодилами, плывущими по следам человека. Одно неверное движение, — и Робер погиб. Арман первым приходит в себя.

— Надо помочь Роберу, силы его истощаются…

— В лодку! — кричит он. — Вперед!

Издали Робер указывает им, куда плыть, он скользит вперед, оставив позади себя крокодилов. Вдруг раздается крик ужаса.

Робер повернулся слишком быстро, зашатался, падает… Огромный крокодил спешит к нему с раскрытой пастью…

С отчаянным воплем Лотия падает на руки Оретт. Но сейчас же слышится торжествующий крик. Робер вскарабкался на крокодила и снова встал на ноги. Вот он скользит к пироге… близко… и падает в нее.

Гребцы налегают на весла, и через несколько минут, крокодилы остаются далеко позади. Все спешат пожать руку смелому французу, рисковавшему жизнью, чтобы спасти своих друзей. Лотия со слезами на глазах усаживает его рядом, кладет голову ему на плечо и молча смотрит на него.

Долго еще длилось их путешествие. Они ехали на верблюдах, и только на тридцать пятый день со времени отъезда из Тамбура Робер и его друзья добрались до Суэ, где решено было устроить главную квартиру. Канал был готов… Древнее русло Нила высохло, только маленький ручей струился здесь между песчаными берегами…

В пяти километрах к югу от Хартума, старинного городка, по берегам реки возвышались две башни. Одна — на правом берегу, называлась башней № 1, другая на левом — башней № 2. Башни были вооружены тяжелыми пушками, английские часовые оцепили всю реку от Каира до Хартума.

В башне № 2 одиноко сидел молодой лейтенант с золотым пенсне на носу и играл в шахматы. Это был отпрыск древней аристократической фамилии, баронет Тими Логдаль. Страдая близорукостью, он был неспособен к военному делу, что не мешало ему быть лейтенантом артиллерийского корпуса. Ему поручили начальство над башней № 2, чтобы дать возможность выдвинуться вперед.

Целых три месяца сидел Логдаль в своей башне, повторяя всем: «Мятежники не захватят нас врасплох. Мы заметим их издали!»

Так как баронет сильно скучал, то начал играть в шахматы. Он попробовал было поговорить по телефону с Брэддоком, командующим башней № 1, предлагая ему сыграть в шахматы. Но из башни № 1 Логдаль получил такие несуразные ответы, что вынужден был послать туда одного из своих артиллеристов. Тогда дело объяснилось. Брэддок был глух, но ни за что не хотел сознаться в этом. Один из унтер-офицеров, его секретарь, обычно заменял его у телефона и сообщал ему все, что говорили. Когда сам Брэддок начинал говорить по телефону, выходило недоразумение.

Дело устроилось. Оба офицера садились каждый у своей шахматной доски и играли в шахматы, переговариваясь по телефону. Прошло три часа. Наконец лейтенант подошел к телефону.

— Хорошо, коллега, вы взяли партию. Я не в ударе сегодня. Уже поздно, пора завтракать. Мы начнем играть в четыре часа!