Марк Фурман - Прерванный полет

Однако, не добившись от мужа согласия, Ашхен Борисовна не признала себя побежденной, про себя решив, что еще вернется к разговору об отпуске.

Лена растормошила сонного пуделя Тимку, и вместе с ним мать и дочь ушли погулять перед сном. Когда они вернулись, мужчины были целиком поглощены шахматами. Ашхен Борисовна занялась подготовкой постелей для сна. Лена, недовольная тем, что отец «отбил» у нее этого спокойного крупного парня, у которого она не успела спросить, стоит ли девушкам заниматься каратэ, бесцельно слонялась по квартире.

— А знаешь, папа, — обратилась она к отцу, — кажется, твой знакомый приехал, Багрянский. Когда мы с мамой гуляли, я видела свет у него в окне. Какой-то тусклый, синеватый, видно смотрит телевизор.

Артур Христофорович оторвался от шахмат: — Интересно, с чего бы он так рано пожаловал? Ведь говорил, что будет в Москве не раньше осени. Ваш ход, Аркадий. Пока вы думаете, я позвоню.

Он подошел к телефону и набрал номер Багрянского. Трубку сняли.

— Илья Ильич, с приездом, — начал Казарян, но его перебили.

— Ошибся номером, дорогой, — услышал он резкий хрипловатый голос, который сразу отличил бы из всех известных ему голосов. Раздались гудки, трубку повесили.

Артур Христофорович в растерянности подержал ее и подбежал к Добровольскому.

Они оторвались от шахмат, и вышли на лестничную площадку. Отсюда хорошо просматривался угол дома с подъездом, где находилась квартира Багрянского. Буквально через мгновение слабый фосфоресцирующий свет в квартире инженера погас. Еще через минуту из подъезда быстро выбежали двое мужчин. В наступивших сумерках с высоты девятого этажа ни лиц, ни одежды неизвестных нельзя было разглядеть.

Добровольский рванул из-под рубашки пистолет, на ходу передернул затвор и ринулся вниз. Но, пока он не бежал — летел, прыгая через ступеньки, ударяясь длинным телом о стены, где-то внизу послышался шум мотора. Когда Аркадий выскочил во двор, он увидел лишь поворачивающие за угол огни удаляющейся машины.

Юрий с нетерпением ждал конца дня. До шести часов, когда он договорился созвониться с Мельником, оставалось еще бездна времени. До обеда он успел побывать в МУРе. Там эксперты подтвердили общее мнение, что пуля калибра 7,62 мм, обнаруженная при эксгумации, отстреляна из пистолета «ТТ». По архивным данным Центра пистолет с такой разверткой канала ствола (следами нарезов, оставшимися на пуле, строго индивидуальными для каждого образца оружия) по прошлым уголовным делам не проходил. Официальное заключение с фототаблицами будет готово через два дня.

Корначев наспех перекусил в кафе и сам не заметил, как оказался у здания главпочтамта. На электронном табло он увидел дату -15 июля. Эта цифра — пятнадцать что-то напоминала ему, чем-то встревожила. Он спустился в метро, и уже на эскалаторе его осенило: ведь сегодня день рождения Димки, сына. Пришлось вернуться на главпочтамт, чтобы отправить телеграмму в Астрахань. Текст получился длинным и несуразным, впрочем, как весь этот суматошный день: «Димочка, прими папины поздравления семилетнему юбилею. Большие подарки за мной, чего бы тебе хотелось? Будь здоров, слушайся взрослых. Целую и обнимаю, сынок. Привет маме, твой папа». Юрий попросил отправить телеграмму по срочному тарифу. Ведь если она задержится в пути, то попадет к Димке в Астрахань не раньше завтрашнего дня.

После главпочтамта он позвонил Мельнику. В телефон-автомат Корначев зашел, напевая странную мелодию. Она засела в голове и не отпускала его уже несколько часов кряду. Фраза была в ней только одна: «В архивах не значится». Эти слова начали преследовать его в МУРе, ехали с ним в троллейбусе и метро, напоминали в кафе, пока он обедал, потом отправились на главпочтамт. В конце концов, они превратились в нудный мотив, который Юрий, против своей воли, начал даже напевать.

Но едва Мельник снял трубку, навязчивая мелодия пропала. Юрий приготовил записную книжку и авторучку. Так, на всякий случай, в душе яркой лампочкой светилась надежда. Автомат он выбрал не на оживленном проспекте, где каждую минуту стучат в стекло монетой, а в глубине уютного московского двора.

— Значит так, Юрий Владимирович, — услышал он громкий голос Мельника. — Кое-что эксперты из больниц нам уже сообщили. Есть четыре фамилии. Подъедете сами или продиктовать?

— Пожалуй, подъеду. Минут за тридцать-сорок, Николай Диомидович, я до вас доберусь, — прикинул Корначев. — Запишу фамилии. Может быть, что-то и посоветуете…

— Давайте. Буду ждать, если не вызовут, до пяти- половины шестого.

Прошло, однако, не менее пятнадцати минут, прежде чем Юрию удалось остановить первое такси.

— В парк, — коротко бросил водитель, которого явно не устраивал нужный Корначеву маршрут. Мимо проносились десятки машин с зелеными огоньками. Ни одна больше не останавливалась. Юрий обреченно зашагал к видневшейся вдали букве «М».

На перекрестке у подземного перехода он увидел автомобиль ГАИ. Два юных лейтенанта в белоснежных перчатках пытались внести четкость в стихийно движущийся дорожный поток. Юрий представился, попросил помочь. Тот лейтенант, что стоял ближе, весело взглянул на него:

— Сделаем, товарищ следователь.

Не прошло минуты, как он сидел в служебной «Волге», уносившей его в нужном направлении. Но, хотя Юрий подъехал в назначенный срок, Мельника на месте уже не оказалось. Однако заведующий не забыл о Корначеве. Секретарша передала ему листок бумаги, на котором аккуратно, под номерами были написаны четыре фамилии. Рядом стояли номера больниц, фамилии и телефоны работающих в них экспертов. К листку скрепкой Мельник подколол рентгенограммы Жигулевой.

Половина шестого, фактически конец рабочего дня. Корначев прикинул: если учесть, что у судмедэкспертов по сравнению с другими врачами рабочее время сокращено на час, дальнейшие поиски Жигулевой следовалоп отложить на завтра.

Утренний звонок в гостиницу вернул Ларионова уже с порога. Узнав от Добровольского о странных посетителях квартиры Багрянского и подозрениях Казаряна, он принял решение немедленно ее осмотреть. Препятствий к этому не было. Аркадий сообщил начальнику, что ключи от квартиры уехавшего на Север инженера у Казаряна имеются. Они договорились встретиться неподалеку от дома, потом пройти в подъезд поодиночке, не привлекая внимания.

В принципе Ларионов одобрил действия Добровольского. Раз неизвестные после звонка Казаряна сразу покинули квартиру, вряд ли было целесообразным ночью поднимать излишний шум. Конечно, не исключалось, что там кто-то остался. Однако Аркадий, пронаблюдавший за подъездом всю ночь, больше ничего так и не заметил.