Джоан Друэтт - Остров затерянных душ

Благоговейный трепет и изумление овладели юным Франсуа.

«Моя душа преисполнилась священным восторгом, а сознание – мыслью о Высшем Существе, о Творце и Господе Вселенной».

С тех пор вера стала для него надежной опорой, и в эту трудную минуту, как и много раз прежде, молитва вернула ему мужество. К тому времени, когда его товарищи по несчастью, хрустя ветками, стали возвращаться к костру, он был уже собран и спокоен.

Капитану Масгрейву, Алику, Джорджу и Энри тоже хватало невзгод. Один за другим они выбирались из чащобы и признавались, что не смогли отыскать никакого укрытия. Палатку окружали густые заросли низких, причудливо скрученных деревьев с толстыми искривленными ветвями – призрачный лес, лишенный всякого подлеска, не считая пышного губчатого мха и упругого папоротника, а в скалах поблизости не нашлось ни одной пещеры.

У Франсуа Райналя тоже было что им сообщить. Он сделал удивительное открытие: торфяная почва горела сама по себе, отчего их костер теперь пылал в углублении. После обмена новостями среди изможденных мужчин воцарилась угрюмая тишина.

Совершенно пав духом, они повалились на землю и невидящими глазами уставились на пляшущие огоньки, раздраженно хлопая жалящих мух, которые слетелись сюда, как будто желая усугубить их мучения. Вдруг Джордж Харрис прервал подавленное молчание, сетуя на судьбу. «Хотя все моряки страшатся смерти в море, лучше уж было бы утонуть в шторме, чем медленно умирать с голоду на этом мрачном острове», – заявил англичанин.

Его слова вызвали целый поток всеобщих жалоб. Когда Райналь всем им напомнил, что получил от Сарпи обещание выслать поисковую группу, если они не вернутся в Сидней в течение четырех месяцев, капитан Масгрейв горько заметил, что они находятся совсем не там, где их будут искать, – на острове Окленд, а не на острове Кэмпбелл. И к тому же их скудные запасы еды закончатся намного раньше, чем пройдет четыре месяца.

«Бедная моя жена! Бедные дети!» – воскликнул он и, смутив и огорчив остальных, спрятал лицо в ладонях, залившись слезами.

«Джордж и Энри безмолвствовали, – пишет Райналь. – По правде говоря, мы все потеряли дар речи при виде столь жгучего страдания нашего несчастного товарища».

Никто из них не решился его утешать, храня неловкое молчание, прерываемое всхлипываниями Масгрейва. Сочувственно глядя на своего капитана, Райналь подумал, что знает наверняка, что чувствует его товарищ. Несмотря на это, он бодрым тоном напомнил остальным, что с разбитой шхуны они могут взять доски, веревки и парусину на постройку хижины, чтобы было где жить те месяцы, пока не подоспеет помощь. Масгрейв успокоился, и все сошлись во мнении, что единственный способ преодоления их трудностей состоит в том, чтобы заняться полезной деятельностью.

В соответствии с этим решением, проведя тягостную ночь на влажной рыхлой земле под промокшей парусиной, Масгрейв с тремя моряками на рассвете отправился к погибшей шхуне, снова оставив Райналя приглядывать за костром.

Скверная погода не улучшалась. Масгрейв записал, что ветер дул с ураганной силой, дождь лил как из ведра. Тем не менее, не останавливаясь на описании усилий, которые им пришлось затратить, чтобы привести лодку к разбитой шхуне, он сухо повествовал о том, что они смогли снять паруса с реев и гиков, демонтировать стеньги и рангоут и набрать солидный запас досок для «строительства дома». Капитан вынужден был признать: «По всей видимости, нам придется провести здесь всю следующую зиму, и если мы хотим выжить, то нам нужно убежище».

Поэтому они решили использовать доски для настила пола в своей палатке, чтобы накрыть влажную землю. Кроме того, в затопленном трюме им посчастливилось отыскать пару кирок, две лопаты, шило, бурав и старое тесло.

Постепенно они перевезли инструменты и древесину на берег, а после короткого перерыва, который использовали, чтобы поесть соленой говядины, сваренной Райналем, и попить чаю с сухим печеньем, мужчины отправились в лес на поиски лучшего места для палатки. Они выбрали участок возле ручья с чистой проточной водой, годной для питья, приготовления пищи и мытья, окруженный деревьями, которые можно было использовать на дрова. Площадку расчистили и выровняли, перенесли и поставили там палатку, а возле входа в нее разожгли костер, стремясь отогнать назойливых жалящих мух, перелетевших вслед за ними на новое место. Замостив пол внутри досками и застелив его ветками с листьями, Масгрейв и трое моряков улеглись и сразу же забылись крепким сном.

Райналю, который провел весь этот утомительно долгий день в относительной праздности, повезло гораздо меньше. Он лежал без сна, обеспокоенно вслушиваясь во множество странных звуков. Среди них довольно четко выделялся шум набегающих и с шипением отступающих волн, равно как и журчанье ручья, шелест листьев на ветру, стук капель дождя. Но, кроме того, раздавались какие-то таинственные вскрики, визг, рычание и хриплые уханья, сопровождаемые треском ветвей. Затем, как только он понял, что вокруг палатки собралась толпа морских львов, началось черт знает что – «невообразимая сумятица» с рычанием, треском веток и чудовищными ударами, от которых сотрясалась земля.

Масгрейв и три моряка, ошарашенные происходящим, вскочили на ноги. Схватив кирку и поленья, заготовленные для костра, они стремглав бросились из палатки. Но уже в следующее мгновение, оказавшись снаружи, остановились как вкопанные, так как всего в нескольких ярдах от них ожесточенно дрались два морских льва.

Оба зверя имели устрашающий вид, их массивные тела, достигавшие почти восьми футов в длину и более шести футов в плечах, были покрыты короткой темной шерстью. Распахнутые челюсти демонстрировали огромные клыки, а жесткие усы и косматые свинцово-серые гривы свирепо топорщились. Появление людей нисколько их не отвлекло.

«Ежесекундно они набрасывались друга на друга, били и грызли, вырывая большие куски мяса и нанося глубокие раны, из которых потоками хлестала кровь», – с ужасом описывает схватку Райналь.

В конце концов Джордж и Энри, боясь, что животные сметут палатку, налетев на нее, швырнули в них горящие сучья, и львы с ревом отступили, чтобы в нескольких сотнях ярдов возобновить поединок.

Второй после крушения день – вторник, 5 января 1864 года, – запомнился особенно. Не только тем, что выдался погожим, но также тем, что моряки совершили первую из многих последовавших за ней охотничьих вылазок. Снова оставив Райналя поддерживать костер, Масгрейв и остальные, вооружившись шестифутовыми дубинками, отправились в лес.

Райналь смотрел, как они скрылись из виду, а спустя полчаса до него донеслись крики и восклицания и он понял, что охота оказалась удачной. Прошло еще какое-то время, и появились охотники, каждый из которых был нагружен четвертью туши морского льва – слишком большого животного, чтобы его мог унести один человек.