Джоан Друэтт - Остров затерянных душ

На следующий после экскурсии день, в среду 20 января, погода снова испортилась, но это не могло заставить отшельников прекратить работу. У них был хороший запас мяса, поэтому они могли сосредоточиться на строительстве дома, тем более что в те дни перед ними стояла задача соорудить печь и дымоход. Было крайне важно сделать все правильно, ведь огонь, который будет согревать их зимой, не должен создавать угрозу пожара. Если их жилище сгорит, это будет означать конец им всем, так что Райналь все заранее продумал, и теперь парни работали с особой тщательностью.

Так как торф под очагом создавал бы опасность возгорания, они вырыли глубокую яму для топки между двумя печными столбами и заполнили пространство камнями. Затем, потратив довольно много сил, мужчины отобрали большие плоские каменные плиты для задней и боковых стен. Они уложили их друг на друга, подперев деревянными кольями, забитыми в землю с внешней стороны. Очередная проблема состояла в том, что на острове не было глины, чтобы сделать глиняный раствор для скрепления камней. Поэтому Райналь решил, что им нужно добыть цемент.

Обдумав этот вопрос, он спустился на берег и набрал там большое количество морских ракушек.

«Их, – сообщает Райналь сухим языком, – мы кальцинировали в течение ночи».

В ходе процесса, называемого «кальцинированием», карбонат кальция, твердое вещество раковин, превращается в оксид кальция (негашеную известь). Он требует высокой температуры и обычно осуществляется в обжиговой печи. Мужчины разожгли жарко пылающий костер, на раскаленные докрасна угли сложили ракушки, все это накрыли и оставили прокаливаться.

Затея оказалась успешной, так как утром, когда импровизированную печь вскрыли, Райналь обнаружил, что теперь у них был запас извести. В нормальных условиях для производства цемента известь нужно смешать с глиной. Но поскольку глины в наличии не было, Райналь обратился к известной древнеримским строителям технологии: он смешал оксид кальция с песком. Этот медленный процесс вдобавок ко всему оказался болезненным – к тому времени, когда Райналь приготовил достаточное количество раствора, чтобы зацементировать камни очага, кончики его пальцев были сожжены известью.

«Из этой извести, смешанной с мелкой галькой, которую мы нашли под камнями на берегу, вышел превосходный раствор для нашей работы с очагом. Но когда она была закончена, – продолжает он печально, – кончики моих пальцев и почти вся правая ладонь были сожжены до крови, хотя я и использовал дощечку в качестве мастерка».

Похвала Масгрейва была ему наградой, но даже самые лестные комплименты не могли заставить Райналя забыть об острой боли, от которой он страдал. «Впрочем, – прибавляет он, – постоянные примочки со свежей водой и несколько компрессов с тюленьим жиром вскоре залечили мои раны».

Скрепление материалов воедино при изготовлении дымовой трубы потребовало еще больше изобретательности. Корпус «Графтона» ниже ватерлинии был обшит тонкими листами меди, что являлось обычной предосторожностью, поскольку незащищенное дерево уязвимо для корабельного червя – моллюска, в течение считаных недель истачивающего твердую древесину до некоего подобия хрупкого кружева. К счастью, тогда было полнолуние, и Алик с Джорджем, пользуясь очень низким уровнем воды при отливе, подходили к шхуне вброд и отрывали листы этой меди с корпуса с помощью гвоздодера, который Райналь сделал из плоского металлического прута, взятого с вант фок-мачты, слегка расщепив его надвое с одной стороны и затем загнув расщепленные концы в виде когтей.

Если учесть, что они стояли по пояс в холодной соленой воде и периодически должны были погружаться, чтобы оторвать нижний край медных листов, эти двое справлялись со своим делом с удивительной сноровкой.

«Несмотря на то что они не могли работать более двух часов подряд, за три отлива Джордж и Алик отодрали достаточно меди, чтобы мы смогли завершить наш дымоход», – пишет Райналь.

Вместе с тем моряки бережливо собрали все крохотные гвозди, которыми медные листы были прибиты к обшивке шхуны. Это кропотливое занятие замедлило их работу, но оно было необходимо, потому что гвозди были нужны для того, чтобы набивать медь на каркас дымохода.

Четыре шеста были прикреплены к стенам печи с наклоном друг к другу, и в результате получилась широкая пирамида, открытая сверху. К этим шестам привязали поперечины и прибили гвоздями листы меди сначала к внутренней стороне этой усеченной пирамиды, а затем к внешней, создав таким образом двухслойную обшивку. На этом сооружение печи было завершено, и теперь отшельники могли рассчитывать на то, что предстоящей зимой в очаге будет рокотать огонь. И хотя до наступления зимы оставалось много времени, это было им на руку, поскольку их недостроенный дом все еще был открыт всем ветрам.

Не обладая, в отличие от Райналя, техническими знаниями, Масгрейв взял на себя обязанность пополнять запасы продовольствия, иногда привлекая в помощь молчаливого норвежца Алика. Кому-то постоянно доводилось ходить на охоту с дубинкой или ружьем, если была надежда разнообразить стол дичью, предпочтительно дикими утками. С Аликом они пытались удить рыбу с берега, но мало в этом преуспели, потому что приходилось конкурировать с морскими львами в их привычных рыболовных угодьях. Большего успеха они добились на ручье, из которого брали воду для питья и бытовых нужд, обнаружив там маленьких рыбок, напоминающих форель и отличающихся превосходным вкусом. «Но они очень малы, весом едва достигают четверти фунта», – сообщает Масгрейв.

Это были Galaxias brevipinnis – местный новозеландский вид, среди маори известный под названием коаро. Эти древние рыбы отличаются полным отсутствием чешуи и наличием всего лишь одного спинного плавника. Они очень подвижны и, подобно лососю, начинают жизнь в море, а затем, достигнув половой зрелости, поднимаются по бурным потокам к каменистым озерам, где мечут икру.

Приблизительно в это время Масгрейв завел себе привычку совершать длительные походы; он преодолевал большие расстояния пешком, с дубинкой в руке, иногда в компании с Аликом, но чаще в одиночестве. Это обычное явление для людей, оказавшихся в безлюдных, удаленных от цивилизации землях. Присуще оно как членам научных экспедиций, так и морякам, потерпевшим кораблекрушение. Также для них характерны навязчивые идеи, и в случае с Масгрейвом это приняло форму одержимости: он постоянно занимался составлением карт и считыванием показаний барометра. Масгрейв брал с собой необходимые инструменты и наносил на карту все места, которые проходил, стремясь зарисовать бухту и ее окрестности настолько точно, насколько было в его силах. Кроме того, что представление о местности приносило ему успокоение, его журнал и карты могли пригодиться будущим путешественникам, даже если помощь придет слишком поздно, чтобы спасти его и товарищей по несчастью. Они с Райналем уже заключили нерадостное соглашение о том, что, если они умрут до того, как придет помощь, их следует похоронить вместе с дневниками, чтобы, когда в конце концов эксгумируют их тела, их записи были найдены.