Джоан Друэтт - Остров затерянных душ

Однако эту проблему было суждено отчасти решить уже в ближайшее время. После того как с камней в округе были содраны все моллюски, группа из пяти человек, вновь под предводительством Холдинга, забралась на ближайший утес. Наверху на некоторых кустах они нашли маленькие красные ягодки и, выяснив, что они сладкие на вкус, с жадностью на них набросились. Затем, заметив, что кусты в предыдущие годы подвергались регулярной обрезке, они протиснулись сквозь заросли и вышли на гребень холма, чтобы лучше осмотреть окрестности. Увидев едва различимую дорожку, что, петляя, спускалась вниз, они решили посмотреть, куда она их выведет. Вдруг Эндрю Смит, который был среди них самым высоким, всех взбудоражил, воскликнув, что недалеко от воды видит печную трубу.

А если есть печная труба, то там, несомненно, должен быть и дом! Холдинг ринулся за Смитом, который вопил, что рядом с берегом он увидел поселок – поселок, где, возможно, живут люди!

«Изо всех сил, что у нас еще оставались, – пишет помощник капитана, – окрыленные, мы бежали к ним через кустарник».

На бегу они звали людей, отчаянно надеясь услышать их ответ.

В конце концов они, пошатываясь, остановились, оглушенные тишиной, которая тут царила уже двадцать лет кряду. Вокруг них лежали остатки поселения Хардвик.

Грандиозный замысел основать британскую колонию в далеком субантарктическом поясе начал обретать очертания в 1846 году, когда Чарльз Эндерби из лондонской китобойной компании «Эндерби и сыновья» (наниматель Абрахама Бристоу, первооткрывателя архипелага Окленд) опубликовал брошюру под названием «План восстановления китобойного промысла Британии на юге силами компании, созданной на основе правительственной концессии, посредством колонизации Оклендского архипелага как промысловой базы компании».

Знаменитый исследователь сэр Джеймс Росс, один из немногочисленных англичан, побывавших на архипелаге, полностью одобрил этот план, заявив, что «во всем обширном Южном океане» для китобойной базы лучше места не сыскать. Британское правительство выразило одобрение в лице одного из сановников, назвав замысел «хорошо продуманным проектом виднейшего гражданина Лондона». Соответственно, фирма Эндерби получила королевскую концессию сроком на тридцать лет. Как выяснилось позже, из этих тридцати лет достаточно было всего трех.

Четвертого декабря 1849 года прибыл «Сэмюэль Эндерби», первый корабль экспедиции, и после короткой церемонии на берегу был поднят флаг. Радость этого события, правда, была омрачена, когда выяснилось, что их здесь опередила группа поселенцев из народа маори. Новоиспеченный губернатор, собственно сам Чарльз Эндерби, получил официальное приглашение Матиоро, вождя племени Нгати Матунга, прибывшего сюда с семьюдесятью своими соплеменниками и рабами из народа мориори в 1843 году, то есть шестью годами ранее, с архипелага Чатем – небольшой группы островов к востоку от Новой Зеландии. Они основали пару укрепленных поселений и развели огороды с картофелем и капустой, а кроме того, несколько плантаций льна. Таким образом, маори вполне обоснованно считали эти земли своими.

Эндерби был еще более обескуражен, обнаружив, что почва здесь торфяная и заболоченная, что заросли кустарника почти непроходимы, что непрерывно дуют свирепые ветры и с гнетущим постоянством льют дожди. Ранее в Лондоне он утверждал, что климат здесь здоровый, целинные земли плодородны и дадут богатые урожаи, а крупный рогатый скот, овцы и лошади будут обильно плодиться. Эта его уверенность была основана на отчетах капитанов Бристоу, Моррелла и Росса. Теперь до него стало доходить, что он, пожалуй, был чрезмерно оптимистичен.

Некоторой компенсацией неоправдавшихся надежд стал захват возделанных племенем земель, правда, перед этим маори позволили забрать часть выращенного ими урожая картофеля и капусты. Первого января 1850 года он получил поддержку в виде прибывшего корабля «Фенси», доставившего комиссара полиции, первого врача, восемнадцать рабочих со своими семьями, восемь тысяч кирпичей и некоторое количество разборных деревянных домов. Впрочем, большинство новоприбывших поселенцев, включая медика и многих женщин, едва окинув свою новую обитель полным ужаса взором, тут же обратились к бутылке. Поселение, получившее название Хардвик, было обречено еще до того, как началось его существование.

К концу первого лета колонистам все же удалось собрать восемнадцать домов и один барак из заготовленных материалов, привезенных на «Фенси». Делом первоочередной важности было строительство дома губернатора на четырнадцать комнат, в который Эндерби с удовольствием вселился 25 февраля 1850 года. Возведение тюрьмы, однако, оказалось более насущной необходимостью, которую временно удовлетворили тем, что установили большую бочку из-под масла на близлежащем маленьком острове под названием Башмак для размещения в ней смутьянов, пьяниц и воров. Впоследствии бочка была заменена настоящей небольшой тюрьмой, получившей название Замок Родда в честь одного из врачей, Дж. С. Родда, члена Королевского колледжа хирургов, который был в нее помещен за беспробудное пьянство. Он едва не утонул, свалившись с пристани, будучи нетрезвым, а его жена, питавшая не меньшее пристрастие к горячительному, была печально известна своим неприличным поведением в публичных местах.

Кроме того, поселенцы построили мастерские, множество ветрозащитных заборов и полмили дороги, но в целом их деятельность обернулась неудачами. Они выпустили на волю кролей, коз, свиней, овец, но животные, заполонив окрестности, не прижились там. Китобойный промысел также не принес ожидаемых результатов, а нарушения правопорядка стали обыденностью. После запрета на спиртное люди стали гнать его самостоятельно. Комиссар полиции совершил обход, принуждая людей подписаться под «обетом трезвости», но это никак не повлияло на их пристрастие к алкоголю. Церковные службы пришлось упразднить, поскольку никто их не посещал.

В октябре 1850 года мисс Холлетт, сестра одного из двух врачей, попыталась застрелить своего брата, а затем и себя. Видимо, из-за того, что оба были пьяны, у нее ничего не получилось, и это дело было замято. Доктор Холлетт покинул колонию в начале 1851 года, что обернулось очередной проблемой, так как колонисты, китобои в особенности, начали страдать от цинги. Ему на замену прибыл доктор Макниш, но он также оказался злостным алкоголиком и через три месяца покинул острова. Его преемник, доктор Эвингтон, продержался всего лишь пять месяцев; он так торопился уехать, что оставил здесь свою жену (тоже поклонницу крепких напитков), не став дожидаться, когда у него будет достаточно средств, чтобы оплатить дорогу и ей.