Бризин Корпс - Привет, мистер Шляпа!

– Спасибо вам большое, мистер Гринтон, – очаровательно улыбнувшись, поблагодарила девушка, выходя из кабинета. – Вы мне очень и очень помогли.

Директор расплылся в широчайшей улыбке, насквозь пропитанной неподдельным радушием.

– Не за что, девочка моя милая, – проговорил он скрипучим голосом, в котором четко слышалось мурчание кота, съевшего свежую жирную сметану. – Ты всегда можешь обращаться за помощью, Кариличка, доченька.

Стараясь не портить себе настроение выслушиванием этих раздражающих ласкательных обращений, девушка, еще раз от всего сердца поблагодарив Гринтона, спешно покинула красиво обставленную камеру пыток с солидным названием «кабинет директора».

Только услышав щелчок, с которым закрылась дверь, Кариль вздохнула спокойно и радостно.

К счастью или к сожалению (она так и не смогла понять, к чему именно), но у Кариль в этот день был урок у 8 «В» класса. По счету он был четвертым, то есть стоял примерно в середине дня, после него оставались еще девятые классы и один надомник, который своим домоседством выводил девушку из себя. «Почему бы не ходить в школу, как все?» – скрипя зубами, думала она каждый раз, когда уже собиралась уходить домой, но вспоминала про еще один час мучений. «К чему эти домашние посиделки? Зачем надо меня лишний раз напрягать? Все, будущие уроки его будут проходить вместе с 7 „А“, иначе я его рано или поздно придушу».

Утешив себя такими рассуждениями, Кариль, наконец-то услышав звонок с урока на большую перемену, в течение которой она планировала хорошенько пропитать кофе свой желудок, встала как-то слишком быстро и уже собралась вылететь в дверной проем, как ее остановил какой-то неуверенный голос с задних парт:

– А как же домашнее задание?

Кариль остановилась и вздохнула глубоко – иначе она бы налетела на спросившего, словно смерч, и раскидала бы его останки по всему классу.

Она обернулась лицом к нему. То же самое, надо сказать, сделали и его одноклассники. Судя по лицам, у всех них мелькнула одна и та же мысль: «вот тебе рот свой раскрывать надо? Ты без домашнего задания жить не можешь, чокнутый ты умник?», а у Кариль, ко всему прочему, в голове еще и дополнение этим вопросам прозвучало: «была бы моя воля, ударила бы прямо сейчас».

Руки у нее действительно чесались. Очень сильно хотелось двинуть парнишке прямо в челюсть, чтобы больше она не выполняла назначенные функции и потому ее обладатель не смог бы разговаривать.

– Да, – стараясь ничем не выдать своей злобы на этого ученика, но буквально буравя его взглядом, произнесла Кариль и чуть-чуть повернулась к детям, хотя ее манила распахнутая дверь и суетня за нею. – Прочитайте параграф по этой теме и сделайте задания. Я думала, все и так понятно, поэтому и не сказала ничего, – словно само собой разумеющееся, добавила она. – Вы же дети неглупые, – девушка изобразила что-то наподобие улыбки.

– Неглупые, – вполголоса ответил кто-то с другого конца класса. – Однако, видимо, не все.

Пронесся смех. Веселый смех, таящий в себе нелюбовь к лезущему во все и вся однокласснику. Его звали Динки Дунс, и само его имя уже служило поводом для издевательств. Таких имен поискать – не найдешь, а тут… «Наверное, даже родители его не особенно-то жалуют», – подумалось Кариль, пока она спешила скрыться под защитой раскатов смешков и хихиканья.

Странно, но девушка не чувствовала никакого сострадания к этому Динки. Ей казалось, что это само собой разумеющееся обстоятельство, что он вынужден сносить насмешки и унижения. Мало того, что имя тому потворствует, так еще и его внешность: слишком длинный и худой для своего роста, кривые зубы (не вкривь и вкось разбросанные по ротовой полости, конечно, но все-таки) с желтой эмалью, одежда, которая всегда висела на нем, потому что ему не хватало массы, чтобы заполнить пустое пространство. А его характер!

Однако поведение Динки было совершенно понятным – бедному ребенку просто-напросто хотелось влиться в коллектив, с кем-то подружиться, не выделяться. Глупо, конечно, пытаться стать «таким, как все», постоянно спрашивая домашнее задание, зубря уроки, то есть, в общем-то, делая все то, что не делает ни один обычный ученик. Выбрав неправильный способ, юнец был обречен на насмехательство и одиночество до выпуска. Было много вариантов, которые вполне могли бы исправить ситуацию (пара-тройка даже Кариль на ум пришла тут же). Только вот все дело было в том только, что Динки либо не видел их, либо не соглашался с ними. Так или иначе, ничего не менялось.

Вообще, учителям такое поведение даже нравилось – всегда льстит, когда человек хочет развиваться и расти, учиться и расцветать. Но этот прием работал только на педагогах, так сказать, консервативных – тех, которые придерживались убеждения, что каждый должен получить образование, а в школу надо ходить единственно за знаниями, но никак не для веселья или чего-то подобного.

Кариль же (наверное, по причине своей молодости) была не согласна с вышеназванным. Относясь к другому поколению, родившись минимум на двадцать лет позже каждого, кто в ее школе преподавал, она считала, что школа – это не что иное, как одиннадцать впустую растрачиваемых лет, а нужна она для того лишь, чтобы занять неразумных в этом периоде детей чем-то более-менее полезным. В принципе, с таким же успехом можно было отправлять их в поле на работу, как то делали в стародавние времена.

Мог бы встать логичный вопрос – почему тогда, считая школу, по сути, ничем, Кариль пошла работать именно учителем? На свете есть множество различных профессий, так почему же она выбрала именно эту?

Возможно, все дело в ее характере – она решила доказать всем и вся (прежде всего, конечно, себе), что, начав с самого низа, в конечном счете достигнет вершин. Так что не последнюю роль тут сыграл тот факт, что она, собственно, все одиннадцать лет толком ничему и не училась: она не желала загружать свой мозг радианами, логарифмами, историческими подробностями… На то у нее были свои причины. Достаточно сказать, что она считала все это бесполезным. «Углубленная математика мне ни к чему, а история – это спорный вопрос. Кто может сказать, что было на самом деле, а чего никогда не существовало? Разве можно быть уверенным, что что-то вообще… есть?» – вот такие мысли крутились в голове у бедной девочки чуть ли не с двенадцати лет. С ними можно было бы прямиком на философский факультет идти, но Кариль решила, что выслушивать чужое мнение – это так же бесполезно, как и высчитывать до умопомрачительной точности значение числа П.

После выпуска из школы перед нею встал вопрос – куда идти, что делать вообще? Просмотрев список университетов, а также перечень предметов, необходимых для поступления на тот или иной факультет, девушка выбрала педфак. Из двух зол, что называется. Да и вообще – ей как-то не очень хотелось нагружать себя дальнейшей учебой, а вот учить кого-то еще ей было под стать.