Бризин Корпс - Ничто

© Бризин Корпс, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Пока ты ребенок, ты не следишь за временем, а просто наслаждаешься тем, что оно у тебя есть. Ты не замечаешь, с какой скоростью проносятся дни, ведь они проносятся не мимо, а, как ветер, подхватывают тебя и увлекают за собой, и ты черпаешь из каждой представившейся тебе возможности по максимуму, растрачиваешь силы в течение суток с самого раннего утра до самого позднего вечера, приходишь домой и засыпаешь мертвым сном в своей кровати, безмерно уставший и счастливый. Твоя жизнь так и полнится разными событиями. Кажется, что каждый момент скрывает в себе что-то, проносит это сквозь годы в будущее.

Странно, что потом, когда вспоминаешь свое детство, не помнишь практически ничего. Да, у тебя остаются в памяти события, которые ты готов переживать вновь и вновь, лежа с закрытыми глазами и просматривая их, как фильм, но эти мгновения – они ведь запомнились лишь потому, что были самыми яркими, самыми значимыми. А как же то, что приносило не меньше радости и счастья, но было обречено на забытье? Как же те пустые мелочи, которые когда-то являлись далеко не мелочами?

Наверное, воспоминания нужны человеку лишь для того, чтобы не забывать, кто он, чтобы помнить свою сущность и знать свое место, хоть в общих чертах представлять себе картину своего прошлого, но не жить в нем, не растворяться, а ловить мгновение и быть в сегодняшнем дне, ощущая его внутри себя и на себе.

Человеческую жизнь можно представить как череду воспоминаний прошлого и единственный миг, называемый «сейчас». Но как же выбрать, когда кончается ДО и когда начинается ТЕПЕРЬ? Где и как провести грань между прошлым и настоящим? С какой поры можно начать отсчет себя? Когда начинается эпоха твоего «я»?

И ответ прост:

В то утро, когда ты встанешь и откроешь глаза, как обычно посмотришь вокруг себя сонным взором, но, вместо того чтобы улыбнуться, нахмуришься без явной видимой причины, как будто бы подсознательно чувствуя, что что-то поменялось, и в твоей голове возникнет один вопрос…

В то утро, когда ты задашь себе его. В то утро, когда ты сможешь ответить.

О, именно в это утро и начнется твое сейчас.

Как только солнечный луч лизнул оконное стекло и вторгся внутрь комнаты, разорвав пелену темноты на неровные клочки, веки маленькой девочки дернулись и раскрылись, показывая зелено-карим глазкам исчезающую тьму.

Она потянулась и повернула голову направо, но, не обнаружив бабушки с собой, повернулась полностью и снова закрыла глаза. Когда вот так просыпаешься и не находишь никого рядом, это значит только то, что кто-то скоро будет тебя будить – это девочка знала на зубок.

Ребенок лежал под теплым одеялом, слушал стук своего крохотного детского сердечка и сжимал глаза в неудержимом волнении перед чем-то, что его ждало за гранью этой согревающей ткани. Только бы не испортить сюрприза, только бы не увидеть его раньше времени! Дождаться, непременно дождаться, когда придут будить.

Она пролежала еще немного, прежде чем до ее слуха донеслись легкие шаркающие звуки со стороны двери: так могла ходить только бабушка, вне всякого сомнения! Вот уже слышно, как она тихонько открывает дверь в комнату, словно боясь ненароком потревожить сон именинницы. А вот шаркающие звуки стали понемногу затихать – бабушка пошла по ковру. Значит, она в комнате. И в следующую минуту рядом с ней уже сидела любимая старушка. Уже нет мочи сдерживаться!

Девочка откинула одеяло и, улыбаясь во весь свой маленький ротик, обняла бабушку за шею.

– Тише, тише, Машенька, – засмеялась та, мягко поддерживая свою внучку. – Еще уронишь – вон какая ты сильная!

Девочка не слушала произносимые слова: все ее внимание занимали неровные и быстрые удары сердца внутри: казалось, будто бы ему ничего не стоит вырваться из заточения грудной клетки. Это неровное биение отдавалось гулом в ушах и дрожью в пальцах: от него нельзя было спастись. Возбуждение перерастало в удивительно-странное ощущение, будто бы не сердце бьется внутри, а сам мир бьется снаружи. Тук-тук. Тук-тук. Воздух дрожит от волнения. Это волнуется не девочка, проснувшаяся в день своего рождения с лучезарной улыбкой и нескрываемым счастьем в глубине зрачков, это волновался каждый атом атмосферы.

Бабушка заметила невнимательность внучки, но только лишь улыбнулась в ответ на нее и аккуратно сжала маленькие горячие ладошки своими изборожденными морщинами руками, сухими, но такими родными для Маши и приятными на ощупь. Девочка сжала их в ответ. Вот бы так сидеть и не отпускать их никогда. Всю жизнь провести рядом с бабушкой в таком приподнятом, безумном настроении. Вот бы каждый день светиться от любви ко всем и вся! Вот бы каждый день был днем рождения!

– Тебе уже пять лет, – проговорил знакомый и до безумия обожаемый голос. – Ты стала совсем взрослой. Сегодня похвастаешь этим перед друзьями в детском садике.

Детский сад – это второе значимое место из ранних лет, которое Маша помнит до сих пор. Она может проводить тебя до этого двухэтажного здания и рассказать, каким оно было давным-давно. Сейчас она, конечно же, не возвращается в эти чтимые сознанием и сердцем места, но были времена, когда время делилось для нее на проведенное в садике и дома.

И хоть юная Мария уже не заглядывает туда, где в детстве проводила многие часы, но она все равно помнит каждую свою воспитательницу, каждый класс, помнит свою бабушку в белом халате за столом в кабинете. Она помнит все это и не может говорить об этом без улыбки.

В тот день, одиннадцать лет назад, Маша не задумывалась ни над цветом стен детского сада, ни над лицами своих воспитателей – для нее все эти детали, сейчас приобретшие весомость и значимость, тогда не играли никакой роли. Голова ее была забита мыслями лишь о том, как ее будут поздравлять и что ей подарят, какую песенку споют. Девочка улыбалась, думая об этом и в тайне надеясь, что ее ждет что-то такое, чего никто больше не был удостоен.

Когда бабушка собиралась, Маша потихоньку подбежала к зеркалу и посмотрела на свое отражение. Напротив стояла улыбающаяся девочка, одетая чисто и празднично, она выглядела так хорошо, ее лицо светилось такой радостью, что казалось невозможным на нее наглядеться. Румянец красил детские щеки, выставляя напоказ каждому смотрящему на них жизнерадостность и пылкий задор ожидания.

Однако что-то не так.

Это в один миг стерло с губ девочки сияющую улыбку счастья и предвкушения празднества, это бросило тень в ее глаза, это ссутулило ее спину.

Нельзя выразить словами, но что-то не так.