Виктор Бондарчук - Афган, любовь и все остальное

Третье апреля. Майор торчит в штабе у рации. Все пытается видно вертушку вызвать. А старлей без «газа» совсем запсиховал. С утра палил из автомата черт знает куда. Потом, ближе к обеду, попытался гонять солдат строевой. Когда он это начал изображать, то у бойцов на лицах отразилась откровенная ненависть. В этот момент он для них наверное хуже душмана. Надо это как то прекращать, а что делать не знаю. К счастью сам Иванцов уловил пару – тройку таких зырканий, усмирил свой пыл и отвалил наконец, предоставив мне сглаживать острые углы. На мои кроссы бойцы пока что не ропщут. Понимают, это для элементарного выживания. Попытался было скрасить однообразие занятиями по рукопашному бою. Но и как в случае с Иванцовым был не понят. Правда от ненависти не зыркали, но выражали полное равнодушие к изучению приемов. Не хотите, не надо. На гражданке это бы лишним не было. А вот перед майором настоял, не поворачивается язык назвать его командиром, что бы два раза в неделю каждый боец отстреливал по десять патронов. На оборудованном стрельбище в сторону гор, стреляем на сто метров одиночными. Двадцать выстрелов в неделю – это преступно мало. Но и эта малость не позволяет солдатом забыть основы стрельбы. Хотя многие и этими азами не владеют.

Двадцать второго апреля прилетел вертолет. Привез мало продуктов, и на удивление много патронов. Кстати, вертолетчики привезли план боевой работы. И в частности задание на выход в горы. Через три дня надо высадить группу из десяти человек далеко на юг. Почти к самой пакистанской границе. Предстоит корректировка целей. Там где то идет караван с оружием. Его надо отследить, и навести на него штурмовики. То, что я пойду старшим, узнал за три часа до вылета. Должен был идти Иванцов, но он ни какой. Пьяный в усмерть. И как он говорит, со слов майора, ему на эту боевую работу насрать, наплевать и растереть. Пусть ему сначала мама – Родина даст отгулять отпуск за год с лишним, а уж потом вякает о каких-то дебильных боевых заданиях. Да и сам майор понимает, что нельзя доверять людей человеку с расшатанными от спирта нервами. А пьяному тем более.

Двадцать пятое апреля. Мой первый боевой выход. В группе из одиннадцати человек два корректировщика и два радиста. Мы обязаны беречь их, как зеницу ока. Ну корректировщики еще так себе, а вот без радистов никуда. Потеряем их, как ту же «вертушку» вызовем. Все в группе, кроме меня, отслужили по полному году. Но по сравнению с ними, я чувствую себя матерым разведчиком. И что самое удивительное, я в душе совсем не против повоевать.

Что можно сделать за два часа до вылета? Многое, если отнестись к делу с полной ответственностью. Задание рассчитано на пять суток максимум. Значит продукты берем на десять. Этому противится конкретно прапор. Ему тушенка здесь нужнее, и хрен ты его переубедишь. Зато он не против дать нам рису без ограничения. И просто звереет, когда я прошу накормить солдат перед вылетом по-человечески. А для этого надо выдать каждому по банке четырехсотграммовой тушенки и банке сгущенки. Говорит ничего не знает, от майора он таких приказов не получал. Вот сука, урод конченый. Легкий тычок в дыхалку. И удар ребром ладони слегка по шее помогли понять прапору, как он не прав. Эти два весомых аргумента решили спор в мою пользу. Сверкает глазами что душман дикий, но продукты выдает. А галетами мы снабжены вообще на месяц. Не могу отказаться от ручного пулемета. ПК с дисковым магазином штука хорошая. На четыреста метров легко достает. Хоть и жрет боезапас, что бык помои. Правда нет пулеметчика стоящего. Но это ничего. Пулять в белый свет, как в копеечку, и дурак сможет. Не даст противнику расслабиться. А чтобы патроны не жалеть, каждому бойцу к его четырем запасным магазинам, еще и по диску к пулемету всучиваю. Для усиления огневой мощи группы беру СВД, обмотав ствол новыми портянками. Снайпера у нас нет. В этой роли я сам лично. Две трети нашей роты до сих пор не освоилась с портянками. Ковыляют с натертыми пятками. Тупят конечно. И сейчас на этих счастливчиков с завистью поглядывают мои бойцы. Майор дает последнее наставление:

– Задание простое. Вас высадят за десять километров до места. За ночь, по темноте выйдете в точку, замаскируетесь и закрепитесь. Наблюдайте и ждите. Когда караван появится, дадите сигнал по рации. Авиация отработает, посмотрите результат. Доложите и ждите вертушку. Вот и все. Карту изучил?

– Так точно. – я все это уже слышал десять раз. И видно этими бесчисленными повторениями майор пытается доказать себе и успокоить нас, что в этом задании нет ничего сложного. Простая обыденность, с которой справится легко и просто сержант вместо офицера.

За два часа до темноты поднялись в воздух и взяли курс на юг. И уже через час были на месте. Командир вертолета, совсем молоденький, белобрысый капитан, обещал нас забрать через трое суток. Трое так трое, а там как получится. Пока совсем не стемнело, делаем рывок в нужном направлении. Осмотримся по ходу движения. Чем скорее уйдем с места высадки, тем лучше. Растянулись, дистанция друг от друга пять метров. Четные смотрят направо, нечетные налево. Я первый, значит смотрю вперед, задаю темп, выбираю дорогу. А она лежит через небольшое ущелье. Это где то километров семь. А потом резко вверх, на высокий, но довольно пологий хребет. На его вершине нам надо найти такое место, откуда должно хорошо просматриваться другое ущелье. Которое не миновать никому, вокруг отвесные скалы. Вошли в ущелье и сразу потемнело. В горах вообще ночь быстро наступает. По теории все было просто и понятно. А вот сейчас, в темноте, все выглядит совсем по-другому. Да и страшно, что там лукавить то. Теперь мы идем плотно. Интуитивно сбились в группу. И у меня почему то не хватает духу отдать команду держать дистанцию. Когда все рядом, вроде и не так боязно. Вокруг черные скалы, которые давят тебя морально своей угрюмостью. Ты кажешься себе таким маленьким и беззащитным на фоне их величия. И если что, они нам не помогут. Ведь это не наши, это чужие горы. Медленно, шаг за шагом, почти за три часа выбрались на склон. Поднялись метров на триста вверх и сделали первый привал. Разрешаю съесть по галете и сделать по глотку воды. Вода в этой стране дефицит. И мы совсем скоро будем рады любой луже. Слава Богу, что у нас есть приспособы – фильтры. Но пока эта самая живительная влага не встретилась.

Если по прямой, то до вершины всего километра три, не больше. Но по прямой не получается. Обходим многочисленные расщелины, выверяя каждый шаг. Не дай Бог кому то ногу подвернуть. А это в кирзовых сапогах раз плюнуть. Только подумал, и оно случилось. Радист Костя Загайнов с рацией за спиной подвернул ногу и тяжело завалился на бок. Говорит что-то в колене хрустнуло. Перекурили двадцать минут, отдышались. Колено у парня распухло, на ногу наступать не может. О дальнейшем движении вперед не может быть и речи. Принимаю решение разделиться на две группы. А для начала уходим как можно дальше вверх. Это легко сказано уходим. Мы просто ползем. Два бойца поддерживают радиста под руки. Только через два часа нашли приемлемое место для стоянки группы. Сверх нависает скала, как бы образуя пещеру. По крайней мере при дожде на голову капать не будет. Укрытие метра на полтора. А если выдвинуться чуть вперед, открывается вид с сектором обзора на двести пятьдесят градусов. Здесь останутся четверо. Оставляю им часть продуктов и снаряжения. Пойдем налегке. Приказ замаскироваться, следить за обстановкой. Надо бы оставить старшим Филлипка, но он в моей группе нужнее. Назначаю старшим Толю Макагона. Боец так себе, ни шатко, ни валко. Но он с Украины. Обещаю, если все пройдет тихо и гладко, представлю его в сержанты. Винтовку и пулемет оставляю. Боезапаса беру по минимуму. Всего по шестьдесят патронов на брата. Продукты на трое суток.