Анна Платунова - Птица -радуга

– Финик, как ты это выносишь? – простонал Джаспер на лекции о жизни и нравах обитателей планеты Флисс, маленьких, зеленых, бесформенных трехполых созданиях. Как раз сейчас офицерик рассказывал об их брачных традициях: очень забавно.

– Джаспереныш, но это же потрясно! – прошептала я. – Подумать только, на свадьбе у них один как бы жених и две как бы невесты…

Джаспер посмотрел на меня кисло и сказал:

– У нашего командора, на мой взгляд, прямо пунктик какой-то на эту «Историю человечества».

– Каждый образованный человек должен это знать!

– Ну да, ну да… Для человека, работа которого состоит в уборке помещений, ты хочешь слишком много знать.

– Зануда! – сказала я и обиженно отвернулась.

После занятий наступало свободное время, можно было пойти в спортзал или в кают-компанию, посмотреть фильм или просто пообщаться, но обычно к этому времени все так уставали, что потихоньку разбредались по своим каютам.

Еще на корабле бывали ночные дежурства, Джаспер свое уже отстоял, скоро должна была наступить моя очередь.

– Ничего особенного, – рассказывал потом мой сосед. – Сидел у входа, и был мальчиком на подхвате.

– Не весело, – огорчилась я. Я-то уже успела представить себе, что все это необыкновенно серьезно и важно, а тут… мальчик на подхвате…

– Да вообще тоска, – подтвердил Джаспер, заваливаясь спать.

Мы находились в космосе уже семь дней. Родителям я еще не звонила, хотя и обещала звонить часто. Не хотела больше их обманывать, но сказать правду тоже не могла. Я надеялась, что ко времени нашей остановки на Палладисе, я все же решусь.

На Палладисе, вернее на орбитальной станции Палладиса, будет наша последняя остановка перед прыжком. Прыжок перенесет нас совсем в другую часть галактики, в малоизученную ее часть.

На Палладисе мы будем через десять дней, три дня на Палладисе – для профилактического осмотра и пополнения запасов топлива и продовольствия. Отсюда мы сможем послать последнюю весточку родным. Сам прыжок продлится всего несколько минут, но торможение после прыжка займет еще восемнадцать дней. После этого мы возьмем курс на Пандору, и окажемся на месте спустя три дня. Итого тридцать четыре дня.

Самое удивительное в космических перелетах было для меня то, что пассажирским кораблям, кораблям космической разведки и другим небольшим суднам вовсе не нужно было, совершая прыжки в пространстве, тормозить потом долгие несколько дней. И говорить нечего, как это было удобно. Утром садишься на корабль на Альфе, условным вечером ты уже ни Цияре, а ночью зажигаешь на карнавале Масок (знаменитое, как мне кажется, на всю галактику празднество), а вечером следующего дня уже принимаешь ванну у себя дома. Разве не замечательно?

Дело в том, что на небольших кораблях были установлены совершенно иного типа двигатели, которые позволяли совершать им микропрыжки, перемещаясь от объекта к объекту по кратчайшей траектории. Почему нельзя поставить такие двигатели на большие шаттлы вроде нашей «Экспрессии», я толком не знала, знала только, что ученые СЗС бились над этой проблемой с тех пор, как были изобретены гиперпространственные двигатели и прыжки в космосе, но решить ее до сих пор не могли. Как мне вспоминалось, связано это было с критической массой… А впрочем, не знаю. В физике я не сильна.

Вот почему наша «Экспрессия» тащилась к Палладису как черепаха, тогда как легкий пассажирский корабль теоретически смог бы за это время слетать туда и обратно. А на Пандоре быть уже через три дня. Тут я задумалась над тем, а стоило ли командору Шеману снаряжать такую дорогостоящую экспедицию? С чем это связано? Мысль мучила меня весь день, а вечером я, после лекции об аборигенах Тайлуса, задала мучивший меня вопрос офицеру, проводившему занятие. Он хмуро посмотрел на меня.

– Феникс Платино, если не ошибаюсь?

Я робко кивнула.

– Интересно, что в моей лекции могло натолкнуть вас на такие размышления? – в голосе офицера зазвучал металл.

Я испуганно вжалась в спинку стула. Честно говоря, лекцию я слушала вполуха. Но что могло его так разозлить? Может быть то, то и сам Верк Алик, так звали нашего сегодняшнего лектора, задавался тем же вопросом и не находил ответа?

Во всяком случае, мне он ничего не ответил, посверлил взглядом, потом собрал свои бумажки и покинул аудиторию.

Слушатели вздохнули с облегчением и тоже стали собираться. Кое-кто смотрел на меня косо, хотя большинство так устали за время рабочего дня, что как обычно клевали носом, пропустив эту мизансцену. Джаспер, сидевший справа, толкнул меня локтем.

– Ты не понял еще, зачем снаряжать шаттл? Финик, ты просто шляпа! Неужели не ясно: чем больше людей летит, тем больше шансов, что кто-то останется в живых и выполнит миссию… Какая бы она ни была.

От этих слов неприятный холод побежал у меня по позвоночнику. Но, как говорится, назвался груздем, полезай в кузов. Мол, если взялся за дело, то назад пути нет. А что такое груздь и кузов мне было неизвестно. Неизвестно это было также моей бабушке, и бабушке моей бабушки… Одним словом, эта тайна уходила в глубь веков. Но поговорка мне нравилась.

Однако после слов Джаспера я задумалась. Неизвестность не то чтобы пугала, но была неприятной и тянула за душу. Тайна оставалась тайной, и когда она прояснится, было неизвестно. Я видела, что и во взглядах людей, когда во время завтрака, обеда или ужина они смотрели в сторону командора, все чаще читался безмолвный вопрос: «Когда?».

Когда тайна раскроется? Почему он молчит?

Сегодня был день, когда я заступала на вахту. Джаспер уже успел испортить мне все впечатление, поэтому предстоящая ночь на капитанском мостике меня почти не радовала. Капитанский мостик – так все называли по старинке сердце корабля, его главный узел управления, куда стекалась вся информация о жизнедеятельности шаттла. Здесь дежурили астронавигаторы, прокладывающие курс, инженеры, следившие за тем, чтобы все части огромного организма корабля работали слаженно и без сбоев, и еще достаточно большое количество людей, потому что уследить надо было за многим, и работы хватало всем.

Мне, конечно, ответственных поручений не дадут, максимум попросят сварить кофе, но, с другой стороны, утешала я себя, вовремя поданная чашечка кофе тоже может спасти корабль от катастрофы, если у астронавигатора вдруг начнут слипаться глаза от усталости. Еще меня радовало то, что на дежурство уставом было предписано надевать парадную форму. Черный костюм с серебряными нашивками вызывал во мне чувство гордости, и… еще он был мне очень к лицу.

Вот только эта мысль была не к лицу бесстрашному герою космоса, и я ее прогнала.

Без пятнадцати восемь условного вечера я облачилась в парадную форму, кивнула Джасперу, развалившемуся на кровати с журнальчиком в руках. Он и мне предлагал почитать этот журнальчик с пухлогубой девицей на обложке, но я его с негодованием отвергла. Джаспер посмотрел на меня как на кретина, в очередной раз обозвал птенчиком и погрузился в чтение. По крайней мере, его было не слышно уже два часа, а это радовало, так что журнальчику следовало сказать спасибо.