Наташа Денисова - Сказки Эртрюд

Давным-давно было время, когда Ночь только и делала, что рыдала. Дни напролёт.

– «Мой наряд, безусловно, прекрасен. Нескончаемое количество звёзд, планет, они все сверкают, как бриллианты…

Но разве могу я, красавица из красавиц, тысячи лет подряд выходить в свет в одном и том же платье? Это же неприлично! Что подумают обо мне другие дамы? «Замухрышка, бедняжка»…

Дойдёт до того, что они начнут жертвовать мне свои наряды… Ах, я этого не переживу»… – И Ночь картинно падала в обморок.

Но, несмотря ни на что, в назначенное время Ночь всё же облачалась в своё платье из звезд, чтобы блистать над Землёй как на лучшем балу. Однажды Небесные Ангелы сжалились над ней, посоветовались между собой, и решили подарить Ночи необыкновенный Петербург. Так, чтобы летом, когда горожане уже устают смотреть в бесконечное звёздное небо, Красавица Ночь меняла свой наряд на воздушный, пронзительно белый. Вот так и появились белые ночи Петербурга.

Глаза у грачей чёрные. Чёрные, как уголь, как смола. И никто даже и предположить не может, что всё оттого, что грачи – самые добрые птицы на свете.

Поздней-поздней ночью, когда все уже спят, когда на улице остаются гореть лишь сломанные фонари, да и те через время гаснут, грачи просыпаются, тихонько садятся на провода и внимательно вслушиваются в звуки замершего города.

– Ш-ш-ш-ш-ш, – шумят деревья.

– Вжить-вжить, – скрипят отворённые форточки.

– Тук-тук-тук-тук, – стучат сердца.

Но очень часто случается так, что сердца стучат всё медленней и медленней:

– Туууук, тууууууууук, туккк…

Так стучат сердца грустных людей, у которых случилось какое-то горе. Они не спят по ночам, а только тихонько плачут. Или спят, но тревожно. Просыпаются, заваривают крепкие чаи и плачут, плачут, плачут…

Как только грачи слышат прерывистый стук такого вот сердца, они тихонько, почти незаметно летят к окнам домов, где живут печальные люди, и бросают на подоконники маргаритки. Такие маленькие цветы, с необыкновенным, едва уловимым запахом.

Утром заплаканные, совершенно несчастные, бесконечно несчастные люди одёргивают шторы, открывают окна и замечают на подоконниках цветы. Они печально улыбаются, выбрасывают их в окна, думают: «Какая глупость… Маргаритки на подоконнике».

Но с этого момента в их жизни что-то невообразимым образом меняется.

– Кто же уронил эти цветы именно на мой подоконник? Наверное, это тот самый человек, который дороже всего мне на свете.

Они обрывают телефонные провода, мчатся навстречу друг другу, обнимаются так, будто не виделись сотни вечностей. Их сердца начинают стучать быстро-быстро.

«Вот теперь порядок», – думают грачи. И засыпают до следующей ночи, которая вновь будет чернить им глаза. А осенью птицы улетят за новыми цветами. И никому не известно, откуда они берут эти самые маргаритки.

Нынче ошибочно предполагают, что туфли теряет только Золушка. Она торопится, под звон часов туфелька падает, и начинается сказка.

Но дело в том, что на свете множество необъяснимых вещей. Маленькие дети очень часто смотрят на падающие звёзды, которые с немыслимой скоростью преодолевают неба – от седьмого и до самого первого. Дети радуются, загадывают множество желаний, из которых сбываются самые добрые и прекрасные. Взрослые могут сколько угодно говорить о том, что падающие звёзды – это лишь космический мусор, пыль. Пока они загадывают желания – они остаются детьми.

Но есть один секрет, который навсегда разубедит серьёзных и важных взрослых. Его рассказал мне очень старый и добрый волшебник, друг Оле Лукойе. Дело в том, что все сказочные героини – Белоснежка, Золушка, Рапунцель, и даже Красная Шапочка – все они засыпают на небе, как только восходит луна. Им же нужно когда-то отдыхать от сказочных забот. Они одеваются в белоснежные ночные рубашки, заплетают косы, и ложатся в маленькие кроватки с пуховой периной. Но они ведь сказочные героини – они живут в сказках, и витают в облаках. И очень уж рассеянны эти барышни, постоянно теряют свои туфельки, когда торопятся ко сну.

И падающие звёзды – это вовсе не космический мусор, даже не сгоревшие небесные светила, это всего лишь туфельки сказочных героинь.

На ладони одного человека был построен город. Настоящий город, с маленькими домами, пёстрыми вывесками и беспокойными птицами. Снег здесь был из хлопка, поэтому никогда не было холодно. Днём человек подносил ладонь к лампе, и все улицы дышали светом электрического солнца.

Вечером человек пел самые прекрасные колыбельные на свете и рассказывал истории о дальних странах, синих морях, ярких звёздах. И сердце города стучало так громко, что все, кто в нём жил, оставляли свои дела и осторожно слушали этот звук.

Среди них была и совершенно необыкновенная барышня. Казалось, именно её воображение создало всё здесь. И никто не знал, зачем. То ли для того, чтобы человек согревал её электрическим солнцем, то ли для того, чтобы быть связанной с ним одним, и ни с кем более.

А утром барышня просыпалась, и знала, что тот самый человек сегодня будет пожимать руки серьёзным дамам, важным господам, и никогда на его ладони не будет города.

Потому, что на ладонях не бывает городов.

Жил на свете человек. Странный, рассеянный, смешной даже. Всё время он посвящал физике и никогда ни на кого не обращал внимания. По утрам пил дешевый кофе и уходил бродить по улицам. Гуляя в парках, скверах, раздумывал над невероятными теориями, формулами, задачами. И вот в один из дней он так был погружен в свои мысли, что совершенно не заметил автобуса, который с немыслимой скоростью нёсся прямо на него и чудом не сбил с ног.

Человек замер. Казалось, кровь стала холоднее снега, дыхание – неслышнее тишины. Когда он последний раз смотрел кому-то в глаза? Он не помнил, совсем не помнил.

И вот в этой суматохе, от неожиданности, шока, от чего-то ещё, чего-то необъяснимого, наш герой не успел отвести взгляд, когда на него посмотрела девушка из автобуса.

И эти небесно-синие глаза показались ему прекраснее всех теорем, всех открытий, всех формул на свете. Он пришёл домой обескураженным, бледным, и не знал, что делать теперь. Теперь, когда он соприкоснулся с абсолютной величиной – красотой.

Прошло время. Человек стал жить, как и прежде.

Через много лет он постарел, так и не совершив ни одного великого открытия.

И понял, что был счастлив лишь однажды, когда его чуть было не сбил автобус. Тогда, когда он не смог отвести взгляд. И сейчас, дряхлым седым стариком, он был готов отдать все дни, которые были ему отведены, за возможность ещё раз увидеть эти глаза.