Валерий Михайлов - Игра небожителей, или Как я отдыхал Виктором Бишопом

– Боюсь, от меня вам будет мало пользы, – сказал я, а потом рассказал все, что помнил о свидании с Вероникой.

– В любом случае спасибо за помощь.

– И что теперь?

– Теперь мне придется передать вас полиции, но я приложу все силы к тому, чтобы к вам отнеслись, как можно лояльней. Вы же, если что вспомните, пусть даже ерунду…

– Я первым делом свяжусь с вами, – пообещал я. – Если, конечно, мне позволят.

– Со мной вам позволят связаться в любое время дня и ночи.

На посадочную площадку село таки.

– Карета подана, – сказал Вечеровский.

– Такси? – удивился я.

– Я так понял, что ни вам, ни нам лишняя шумиха не нужна. Но если хотите, мы можем сделать ваше задержание максимально публичным. Желания постояльцев для нас закон.

Не знаю, мне показалось, или Вечеровский съязвил.

– Прошу, – сказал он, вставая с кресла.

Я тоже встал и проследовал в сопровождении свиты в лице Вечеровского и усмирителя к машине. Когда мы подошли, дверь открылась. Внутри салон выглядел почти так же, как обычное пассажирское отделение такси, только кресло было сверхпрочным, а на уровне лица пассажира на ветровом стекле демонстративно красовался баллончик с обездвиживающим газом.

Интересно, сколько владельцы отвалили властям за эту конспирацию? – подумал я, садясь в машину. Когда я оказался на месте, дверь транспорта закрылась и меня с характерным легким щелчком опутали сверхпрочные ремни безопасности, обездвиживающие после первой же попытки совершить несанкционированное движение не хуже усмирителя. Столь демонстративное принуждение к покорности было не столько средством безопасности, сколько первичной деморализацией и лишением задержанного воли к сопротивлению. Меня, по крайней мере, это раздавило практически полностью. Я почувствовал себя беспомощным, маленьким человечком в руках… нет, лучше сказать, в лапах правоохранительного монстра. Настроение стало таким, что даже в петлю с лучшим лезут. Думаю, для гарантии меня накачали каким-нибудь подавляющим волю и вызывающим депрессию препаратом, а иначе как объяснить столь сильную эмоциональную реакцию? Это предположение пришло мне в голову значительно позже. Тогда же я просто растекся медузой по сиденью и еле сдерживал себя, чтобы не разреветься в голос, как в детстве. Псевдотакси взмыло вверх, и мы полетели в сторону восходящего солнца.

О том, что со мной будет в полицейском участке, думать совсем не хотелось, и я в отчаянной попытке взять в руки то, что от меня осталось, уставился в окно на раскинувшийся внизу не засыпающий город, являющийся приложением к отелю для самых влиятельных и богатых людей Системы.

Вдруг транспорт как-то неестественно дернулся и буквально через секунду дернулся еще раз. После этого он рванул вниз и резко остановившись, завис в паре метров над землей. Затем прежде, чем я успел поблагодарить судьбу, – я уж, было, решил, что мы на полном ходу вмажемся в землю, поставив этакую точку из искореженной техники и человеческих останков в моем деле, – дверь открылась, ремни отстегнулись и возникший в моей голове голос приказал:

– Прыгай.

От неожиданности я повиновался, после чего машина рванула вниз и влево на максимальном ускорении и, врезавшись в постамент памятника какой-то местной знаменитости, взорвалась. К счастью, от меня до памятника было не меньше 50 метров, так что я отделался лишь тяжелым испугом.

– Теперь беги к желтому зданию, – приказал голос, имея в виду высотку с сувенирной лавкой на первом этаже справа от меня.

– Какого хера тут происходит! – вырвалось у меня.

– Беги. Поговорим, когда ты будешь в безопасности.

Разумность этого утверждения была настолько очевидной, что я рванул без разговоров к указанному ориентиру. Там меня уже ждала машина с водителем-автоматом.

– Ну и что это за херня? – раздраженно спросил я у собеседника в голове, немного отдышавшись в пассажирском кресле. Машина тем временем уже двигалась по запрограммированному маршруту.

Конечно, я не был деревенщиной с какой-нибудь окраинной космической станции и прекрасно знал, что такое встроенный интерактив, но я терпеть не могу любой бодитюниг, включая татуировки и пирсинг. Меня вполне устраивает тело, какое есть, о чем я четко написал в контракте. Так что вживление в меня любой фигни, будь то сетевая камера или устройство альтернативной связи, было грубейшим нарушением контракта, за которое я, не будь я беглым подозреваемым, мог бы отсудить у Бишопа достаточно денег, чтобы безбедно прожить до конца своих дней.

– Спасаешь свою шкуру, – услышал я в голове. Этот голос звучал так же, как звучат и мои мысли, но я чувствовал, что он чужой.

– Когда и чем вы меня нашпиговали? – зло спросил я.

– Коммуникационные имплантанты – это вчерашний день. Я подключен непосредственно к твоим мозговым волнам, поэтому ты воспринимаешь мой голос, как свой внутренний. Так что мы соблюдаем условия контракта.

– Хрена с два. По контракту я должен был отдыхать, а не участвовать в детективе в роли главного подозреваемого в убийстве.

– Ну извини. И в качестве извинения я повышаю твой гонорар в 10 раз. Ты доволен?

– У меня есть выбор?

– Разве что сдаться властям и покончить с собой в тюрьме. Видишь ли, кто-то пытается отправить меня на тот свет, а так как ты чист…

– Они что, приняли меня за вас?

– Возможно. А возможно они хотят выйти на меня через тебя, резонно решив, что я буду внимательно наблюдать за происходящим, а так как у тебя нет коммуникационных имплантантов, то наблюдать я должен, находясь в непосредственной близости или же при помощи наблюдателя.

– Чего вы от меня хотите?

– Я хочу, чтобы ты продержался до тех пор, пока я не выясню, кто жаждет моей гибели. После этого я тебя реабилитирую. Просто доживи до зарплаты. И, кстати, до участка ты бы все равно не доехал, так что считай, что один раз я тебя уже спас.

Ну конечно же!.. А я еще думал, с какой стати мистеру Бишопу лишать себя возможности поделиться с общественностью наиболее яркими эпизодами своего отдыха или в редкие свободные минуты самому посмотреть на что-нибудь этакое. Ведь именно ради этого и нанимают других в качестве себя. Вот только обычно нанимают самых-самых, наиболее оборудованных и соответствующих заданному психотипу. Меня, как оказалось, наняли исключительно потому, что во мне не было ничего сверх того, что мне полагалось от природы. Наняли и навели кого-то на мысль о том, что я – ни кто иной, как Виктор Бишоп собственной персоной или Виктор Бишоп оригинал, на которого этот кто-то начал охоту. Хуже всего было то, что я мог полагаться только на тех, кто втянул меня в эту игру, так как сам я понятия не имел, что нужно делать, чтобы выжить в подобных условиях.