Валерий Михайлов - Игра небожителей, или Как я отдыхал Виктором Бишопом

– Давайте у меня. Можно было бы и у тебя, но вставать после уроков и возвращаться домой…

– С удовольствием избавлю тебя от этой необходимости.

– Тогда поехали.

Она взяла меня под руку повела к своей машине.

– Наверно, мне надо предупредить водителя, – неуверенно произнес я.

– А отпрашиваться тебе у него не надо?

– Нет, конечно.

– Тогда забудь о нем, или ты предпочитаешь его общество?

– Конечно же нет.

Ее машиной был двухместный спортивный аэромобиль. Этакое идеальное сочетание удобства, изящества и роскоши. Она ловко подняла его вверх и рванула вперед с таким ускорением, что меня вжало в кресло.

– Ловко ты! – восхитился я.

– Предпочитаю рулить собственноручно.

– А я вообще не люблю рулить.

– Лишь бы хватило скорости и маневренности.

– Постараюсь не подвести.

– Если хочешь, пока летим, я могу тебя немного врубить в этикет.

– Конечно хочу.

Аделаида оказалась просто великолепной рассказчицей. В ее версии этикета было столько иронии и остроумных фраз, словно она читала написанный Шекспиром или Уайльдом текст.

– Приехали, – сказал она, лихо посадив машину прямо на лужайку возле милого, похожего на сказочный замок принцессы дома. Он был значительно меньше моего, без каких-либо намеков на жилище аристократов былых времен и без лишней помпезности. Он был шикарно простым, и эта его шикарная простота очаровывала на каждом шагу.

– Нравится? – спросила Аделаида, видя в моем взгляде восхищение не только ей.

– Очень, – признался я.

– Я сама его спроектировала. Как и дизайн ландшафта вокруг.

– У тебя талант.

– Я знаю, – без лишней скромности согласилась она.

Аделаида привела меня в небольшую по местным меркам комнату и, усадив на удобнейший диван, спросила.

– Какое вино предпочитаешь?

– То, какое предпочитаешь ты.

– Тогда вот это. Она принесла и поставила на стол рядом с диваном бутылку и 2 бокала. Затем она достала из миниатюрного холодильника тарелку с заплесневелым благородной плесенью сыром и виноград. Затем открыла бутылку и наполнила бокалы.

– Обожаю этот сыр с виноградом, – сказала она, кладя виноградину на ломтик сыра и отправляя в рот.

Я последовал ее примеру. Это сочетание оказалось довольно-таки вкусным, о чем я и сообщил Аделаиде.

– А ты не безнадежен, – ответила она.

– За что выпьем? – спросил я.

– Мы что, на собрании? – съязвила она.

– Предлагаешь не превращать пьянку в дебаты?

– Ты против?

Я был только за. Мы выпили, потом выпили еще. Вино было вкусным и каким-то шальным. Мне захотелось вдруг выкинуть что-нибудь этакое, как в юности или даже в детстве. Но вместо этого я впился губами в губы Аделаиды. В следующую минуту наша одежда уже беспорядочно валялась на полу, а Аделаида ловко скакала, сидя на мне, профессионально пришпоривая меня каблучками своих туфелек. Она обожала доминировать, о чем и дала мне понять уже в первые секунды матча. Я никогда не страдал мужскими комплексами, поэтому легко отдался на милость победительницы, о чем нисколько не пожалел.

Потом был сладкий, глубокий сон и уже ставшее традиционным пробуждение в объятиях усмирителя. На это раз я был свернут в бараний рог и положен лицом на холодный грязный пол. Мне было больно, холодно и нехорошо. Меня мутило, затекшее тело ныло, а сфинктер мочевого пузыря держался из последних сил. Короче говоря, пробуждение было настолько хреновым, что я от всей души выматерился. Ответом мне был писклявый собачий лай, – так обычно лают небольшие собачонки. Затем похожий на воронье карканье женский голос произнес, обращаясь к псине:

– Филечка, солнышко, хочешь сказать, что он проснулся?

– При условии, что это не какой-то дурацкий сон, – ответил я за пса.

– Да ты шутник.

– А что мне еще остается.

– Ладно, пообещай быть паинькой, и Боб тебя отпустит.

– Торжественно клянусь.

– Отпусти, – это уж было сказано усмирителю.

Команда была тут же выполнена, и я смог принять сидячее положение и осмотреться.

Я сидел на бетонном полу в комнате с бетонным полом, стенами и потолком. Из одежды на мне не было ничего, но благодаря тому, что мне было плохо, мне было не до стеснений. Посреди комнаты с потолка свисала лампочка. Окон в комнате не было, а напротив меня была железная, покрашенная коричневой краской дверь. Между мной и дверью стоял стол и два складных стула, какие обычно возят с собой на рыбалку любители поскучать с удочкой в руках. На столе лежал клубок ниток для вязания (не знаю, как это правильно называется) с дюжиной воткнутых в него металлических спиц.

На стульях сидели мужчина и женщина. На руках у женщины сидел пекинес и недоверчиво смотрел на меня. У него на морде словно было написано: знаю я вас таких. Мужчина выглядел обычным небогатым алкашом. Было ему около 50. Торчащие во все стороны седые волосы, небритое лицо, бегающие глаза. Одет в джинсы, шлепанцы и застиранную футболку. Судя по всему, он был здесь для мебели, и роль первой скрипки принадлежала даме. Она выглядела так, словно сидевший у нее на руках пекинес ее и родил. Смотрела она на меня с таким же выражением лица, что и пес.

– Мы пригласили тебя сюда для того, чтобы ты кое-что нам рассказал. И если мне не понравится твой рассказ, спицы из этого клубка, – она взяла в руки клубок с пряжей, – точно также будут торчать из твоей мошонки. Ты меня понял?

– Более чем.

– Тогда рассказывай.

– Что?

– Все.

– Хорошо. Только можно сначала сходить в туалет, а потом попить водички.

– А больше ты ничего не хочешь? – рассмеялась женщина.

– Я вытерплю не больше минуты. А с пересохшим ртом не смогу нормально говорить.

– Билл, Боб, проводите этого мудака в сортир, а потом пусть он напьется.

Мужчина и усмиритель отреагировали на команду примерно одинаково, а я вспомнил мультфильм про Алису в стране Чудес. Там есть такой весьма интересный момент. Когда Алиса забралась в дом кролика и съела морковку, после чего стала размером с дом, кролик, господин Додо и кто-то там еще решили ее изгнать с помощью ящерицы с лестницей. И когда такая ящерица появилась в их поле зрения, они позвали ее:

– Эй, Билл!

Друг к другу они до этого обращались весьма уважительно и только к трубочисту ящерице фамильярно, Билл, подчеркивая тем самым свое сословное превосходство. Это заставило меня улыбнуться, что не ускользнуло от дамы с собачкой.

– Что лыбишься? – подозрительно спросила она.

– Предвкушаю облегчение.

– Смотри, даже не помышляй о глупостях.

– В его присутствии? – сказал я, слегка кивая головой в сторону усмирителя.

– Смотри мне, – строго сказала женщина.

На этом наш разговор был временно окончен, и я в сопровождении Боба с Биллом вышел из комнаты, поднялся вверх по лестнице, прошел по слишком казенному для жилого дома коридору и вошел в туалет. Не надо было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, что меня увезли далеко от зоны комфорта на какое-то полузаброшенное предприятие, в подвале которого я и проснулся.