Артур Мусин - Последний Ангел

– Да понял я, не отдам. А кто все-таки те двое?

– Тебя она интересует?

Мальчишка опасно перегибается через низкое ограждение. Несколько крупных капель, сорвавшихся с карниза, бьют в его пушистые волосы, одна попадает в смешно оттопыренное ухо. Если не смотреть в его глаза – самый обыкновенный ребенок.

– Значит, она, – воспринимает он мое молчание как согласие.

– Да, – отрицать и в самом деле глупо.

– Вряд получится.

– Это почему?

– Разные социальные статусы, – очень серьезно говорит Бродяга, по-прежнему свешиваясь через перила.

Эта его фраза очень задевает. Разные социальные статусы. Но она же общалась со мной, и никакие статусы не мешали. Да и спортивная машина еще ничего не определяет.

– Дело не в машине и не в деньгах.

– Читаешь мысли? – старюсь говорить пренебрежительно, но сам чувствую: не получается.

Он задумывается на несколько мгновений, вытирает мокрую от дождя ладонь о клетчатые шорты.

– Нет. Просто хорошо знаю людей.

– Допустим. И в чем тогда заключается это различие в «социальных статусах»?

– Как я уже говорил, придет время, и ты поймешь. Тебе еще рано. Все, о чем тебе сейчас нужно думать, – как сохранить скрижали.

– Что в них такого?

Вместо ответа Бродяга просто смотрит на меня с легкой усмешкой.

– Ясно. Мне еще рано, я все узнаю, когда придет время. Думаю, пора расходиться, все равно ты ничего не расскажешь.

– А ты не глуп.

– Надеюсь.

– Иди первым, я тут малость приберусь. А то органы правоохранительные начнут вопросы задавать. Ненужные.

С головой, переполненной бушующими в смятении мыслями, покидаю квартиру и двигаюсь в сторону дома. Дождь прекратился, воздух влажный и тяжелый, он с трудом пробивается в легкие, от чего думать становится еще тяжелее.

Ловлю себя на том, что невольно выискиваю взглядом белую спортивную машину. Прохожу одну из остановок невдалеке от офиса какой-то компании. Сердце радостно замирает, а ползущие с астрономической неспешностью мысли сметает светлый образ. Чуть дальше остановки, там, где парковаться не положено, стоит белый болид. Низкая посадка, обтекаемые формы, глухая тонировка и ровное урчание двигателя. Интересно, сколько стоит такая двухместная игрушка?

Стоит мне поравняться с задним бампером, как открывается дверь в салон.

Я замедляю шаг. Сесть сейчас в машину будет глупо после всего, что сказал Бродяга. Ей нужна скрижаль. Что бы она сейчас ни сказала – ей просто нужен кусок камня, висящий на моей шее.

Еще несколько шагов, и я вижу белый салон, обшитый кожей, чувствую запах цветов с легким терпким оттенком. Ее духи.

Но садиться все равно нельзя, и дело тут не в словах четырнадцатилетнего мальчишки. Внутри меня, на самом дне подсознания, скрыто ощущение: отдавать скрижаль не стоит. Ни Оленьке, ни Кавену. Вообще никому. Я не знаю, откуда взялась такая уверенность.

Еще несколько шагов, и я вижу руки на руле. Белые тонкие пальцы небрежно держатся за кожаную оплетку. Она слегка постукивает розовыми коготками, словно пребывает в нетерпении.

Наконец я поравнялся с открытой дверью. Оленька сидит, повернув ко мне голову. На ней короткая белая юбка гармошкой, обнажающая стройные ноги, простенькие кеды и светлая майка, прекрасно обрисовывающая фигуру.

Сглатываю ком размером с Куллиан.

Я чувствую, как потеют под взглядом ее голубых глаз ладони и спина. Она просто улыбается. Но я знаю, что нельзя садиться в машину, нельзя даже смотреть на эту девушку. Но почему нельзя – никак не могу понять. Это же просто девушка. Пусть загадочная, очень красивая и, судя по всему, богатая, но все же девушка. Неужели так повлияли слова Бродяги? Хотя еще до знакомства с тем странным мальчишкой я отказывался садиться в машину.

Невероятным усилием воли отвожу взгляд от хищной машины и прохожу мимо. Мне кажется, что я закован в гору стальных доспехов. Каждое движение дается невероятно тяжело. Переставить ногу едва ли проще, чем пробежать пару километров. Я чувствую, как по телу бежит пот, смешиваясь с дождевой водой.

Пять мучительных шагов, боковым зрением вижу белоснежный бампер. Идти становится будто бы легче. Делаю еще несколько шагов, и на меня обрушивается неожиданная легкость. Ноги едва ли не взлетают при малейшей команде мозга. Оставшийся путь до дома я преодолеваю легким бегом, наслаждаясь странной легкостью во всем теле.

В уже ставшей родной съемной квартире меня ожидает прохладный душ, горячий кофе и холодный завтрак. Тяжелые мысли, отчаявшись завладеть моим вниманием, расползаются по самым темным углам сознания. Все, что я сейчас хочу, – просто отвлечься. Постараться забыть прошедшие два дня. Абсолютно безумных дня. Забыть красавицу Оленьку, забыть угрюмого Кавена, забыть ребенка Бродягу. Это все слишком невероятно. Выстрелы в мою голову, непонятные куски гранита, малолетние философы с глазами мудреца. Я простой парень, встречаюсь с простой девушкой, живу в простой квартире, работаю на простой работе.

Стоило подумать про девушку, как сразу завибрировала телефонная трубка. Внешний дисплей черной «раскладушки» высвечивает короткое имя «Аня». Сейчас будет скандал. За всеми событиями я не звонил ей пару дней. С неохотой откидываю крышку телефона и подношу трубку к уху.

– Привет, – раздается мягкий, чуть картавый голос.

– Как ты, милая?

Стоит услышать ее голос, я сразу представляю себе эту стройную девушку. Маленького роста, с длинными каштановыми волосам и добрым, глуповатым лицом. Милая такая, почти без извилин. Удобно.

– Я-то хорошо, – в ее голосе ясно слышится обида, – а вот ты, наверное, очень занят.

– Да.

Отчего-то говорить с этой куклой сейчас совсем не хочется.

– Чем, любимый?

– Работа.

Специально стараюсь говорить короткими фразами, зарубить разговор в зародыше, но с ней это не проходит.

– А чем ты так занят?

– Нет времени. Извини, мне нужно идти.

Сбрасываю вызов. Этот звонок почему-то очень взбесил меня. Глупые вопросы. Ясно представляю, как она сейчас, обняв какую-нибудь мягкую игрушку, подаренную мной, плачет и смотрит на мобильный телефон – ждет моего звонка с извинениями, как было при каждой ссоре.

На своем лице я ловлю бессознательную улыбку. Нет, не позвоню. Зашвыриваю телефон в нижний ящик стола, под ворох бумаг, счетов за свет и Интернет, блокнотов, тетрадей, распечаток схем.

Ощущаю странное чувство злобы и темного злорадства.

Касанием клавиши пробела пробуждаю компьютер ото сна. Быстро отвечаю на накопившиеся за время отсутствия сообщения в аське и контакте, проверяю почту. На все уходит добрых полчаса.

Через наигрывающую в колонках музыку Вагнера слышу настойчивое вибрирование мобильного телефона. Я точно знаю, кто звонит, и брать трубку не намерен.