Хамид Эф - Отшельник

Вначале хотел было подсесть к своим, но постеснялся, боясь показаться навязчивым.

Газизов доканчивал уже третий бокал, когда вошел мужчина, сразу привлекший его вникание. Что-то знакомое почудилось в его походке, жестах. Он небрежно подал швейцару тёмно-коричневые плащ и шляпу и направился к стойке. Взяв бокал пива, мужчина оглядел зал и, помедлив, подсел к Серго.

– Разрешите? – он обнажил в улыбке крупные белые зубы. По-русски говорил он очень чисто, без акцента. Заметив удивлённый взгляд, усмехнулся: – Я долго жил в России.

Газизов, наконец, вспомнил. – Это же тот самый обер-лейтенант, который избивал его в сорок первом! – Лицо его исказилось от нахлынувшей ненависти. Тихо, с придыханием, спросил: – Господин обер-ариец! Не узнаете физика, в котором так нуждался фюрер?

– Ба-а! Старый знакомый! Такая война позади, а Вы всё ещё лейтенант, без орденов и медалей!

Самообладание немца ошарашило Серго. – Как же так? Этот фашист сидит с ним за одним столиком, пьёт пиво и мило беседует! Неужели он не понимает, что стоит ему сказать лишь слово… – он протянул руку к кобуре.

– Не торопитесь, – немец, широко улыбаясь, смотрел ему прямо в глаза,

– Успеете. Я ведь никуда не сбегу. – Поставив бокал на стол, продолжал всё тем же ровным голосом: – Не торопитесь осложнять и без того сложную ситуацию.

Взгляд его маленьких глаз гипнотизировал Газизова. Он застегнул кобуру, снова взял бокал.

– Прежде всего, позвольте представиться. Вильгельм Крэбс. Бывший офицер вермахта, ныне – патриот свободной Германии.

Наглость немца обескуражила Сеpro, он никак не мог собраться с мыслями.

– К тому же, Ваш соратник и друг.

– Вот как! – Газизова позабавил такой оборот. – Интересно, когда же мы успели стать друзьями?

– Давно, с сорок первого. Почему Вас тогда не расстреляли? Как Вы объясните это сотням военнопленным, своим товарищам по оружию?

Крэбс допил пиво, показал бармену два пальца. Тот принес им ещё два полных бокала, забрал пустые.

– Но это ещё цветочки. Вы думаете, наша встреча здесь случайна? Ошибаетесь. Мы приглядываемся к Вам с Пенемюнде.

– И как, приглянулся?

– Да. Вы нам подходите. Нам как раз нужен именно такой человек, проверенный на деле.

– Проверенный на деле! Вы хотите сказать, что я был провокатором?!

– А Вы станете это отрицать?

Лицо Газизова побелело от бешенства, рука судорожно сжала бокал.

– Не надо так явно выказывать свои чувства. Люди подумают, что Вы пьяны. Вы имели неосторожную встречу в Пенемюнде. Надеюсь, Вам имя Нора о чём-то напоминает?

– Нора! Она жива?

– Вы напрасно так переживаете за нее. Она жива и, не в укор ей будет сказано, не беспокоится о Вашей участи. Почему же Вы не спрашиваете, откуда всё это нам известно?

Только сейчас до Серго начал доходить ужасный смысл сказанного: Нора – провокатор и фашистский агент. – Нет! Это невозможно!

– Не будьте ребенком, лейтенант. Она добросовестно выполняла задания гестапо и именно по её доносам – кстати, и не без Вашей помощи – были арестованы Ян и другие члены подпольного комитета,

– Я не верю Вам! Вы её пытали, и вырвали у неё эти сведения!

– Вы, разумеется, имеете полное право сомневаться в достоверности моих слов. Что ж. В таком случае, я могу представить, не здесь, конечно, магнитофонную запись. Надеюсь, Bы ещё в состоянии узнать её голос?

– Не надо! – Серго почти терял рассудок. – Он изменник! Предал товарищей и, пособник фашистов! Что же теперь делать?!

Заметив движение его руки к пистолету, Крэбс угрожающе произнес:

– Подумайте о последствиях. Меня можно застрелить, но другие передадут архивные документы гестапо советским органам. Смертью, быть может, Вас и не устрашить, но как Вы посмотрите на суде в глаза своим товарищам?

Газизов бессильно опустил руки, уставясь невидящими глазами в бокал. Что-то надломилось у него внутри. Крэбс фамильярно потрепал его по плечу. Сеpro брезгливо отдернулся.

– Вce не так уж и страшно, лейтенант. Война всё спишет. Возвращайтесь на родину и ни о чём не думайте. У Вас неплохая школа, при желании будете отменным учёным. Да, вот ещё что. Если кто-нибудь назовёт Вам моё имя, то, пожалуйста, не гоните его в шею. По возможности будьте снисходительны к нему. Прощайте.

Он допил своё пиво, бросил на столик деньги и не спеша направился к выходу. У Газизова от нестерпимого желания выстрелить ему в спину заныло плечо. – Выстрелить, а там хоть трибунал. Пока он раздумывал, Крэбс оделся и, так и не оглянувшись ни разу, вышел. Серго долго ещё сидел неподвижно. На душе было гадко и тоскливо.

Информация, факты, гипотезы

(Хроника свидетельств о НЛО)

«…В 1952 г. американцами была создана глобальная система оповещения о НЛ0, и основные базы ВВС США получили приказ перехватывать НЛО.

В 1952г. дисковидной формы корабль, диаметром 27 м, совершил аварийную посадку на территории авиабазы Эдвардо, штат Калифорния. По периметру НЛО располагался ряд иллюминаторов, почерневших от воздействия температуры.

В мае 1953г. из района Кингман, штат Аризона, на авиабазу Райтс Паттерсон был доставлен потерпевший аварию дисковидный корабль, имеющий диаметр 10 м. В нем было обнаружено тело пилота ростом один метр двадцать сантиметров, в серебристом комбинезоне».

Газизов вернулся в Москву. Дома никого уже не застал. Родители его умерли, отец в сорок третьем, мать – в сорок четвёртом.

На работу по специальности устроиться в Москве не удалось. Кадровики лишь многозначительно переглядывались, увидя пометку о том, что он был в плену. Пришли за ним ночью. Далее – этапом в Нарымский край. Из Томска добирались на барже по Оби, затем –по вертлявому Васюгану.

Плыли долго. По берегу тянулась тайга, чередуясь с заболоченными низинами. Васюганье – край болот и мошкары. Тем не менее, леса здесь хватало, и Газизов до пятьдесят третьего года валил его. Работа была тяжелая. Летом донимал гнус, зимой – сорока-пятидесятиградусные морозы. Кормили, мягко говоря, неважно.

Временами, просыпаясь среди ночи в холодном бараке, Сеpro тщетно силился понять, где он – в Сибири или в плену, у фашистов. От обиды, от жгучей несправедливости наворачивались слёзы, кулаки сжимались в бессильной ярости.

Кто стучится сегодня ко мне? Добро иль зло? Несчастный случай иль удача? Воспрянь, мужайся, товарищ мой, открой им дверь и пусть войдёт новая судьба. Минуты ожидания, оковы неизвестности страшны, и человек молит, торопит время: – «Ну, скорей же! Где же ты, явись, откройся, лик яви свой предо мной!» И вот оно откинет паранджу, и молнии тебя пронзят мгновенно, страшно – радость или боль, страх или восторг! Остановись, мгновенье, задержись. Пусть не перейдёт порог твоего дома рок неудачи или беды! Иль пусть продлится хоть немного восторг чудесного желанья, счастья и радости, мгновенья пусть застынут.