Леонид Бляхер - Хроники Герода

Цезарь оторвался от писания. Он задумался о ближайшем будущем. Как только Митридат ударит по войскам Птолемея и свяжет их, его легионы ударят навстречу. Враг окажется в тисках. А Александрия и весь Египет падет к его ногам. Нет. К ногам Клеопатры. Конечно, он возьмет из Египта все, что ему будет нужно, но разорять царство не станет, ведь править им придется любимой. А гордые римские орлы полетят выше, к сияющему солнцу, к владычеству над всем миром!

Или не полетят?.. Остаться здесь. Быть всегда вдвоем. Пусть сварливые старики и честолюбивые юнцы в Вечном городе изойдут ядом и захлебнутся им!..

Или нет? Диктатор не находил ответа.

В соседней комнате, где сидели стражники, послышалась возня. Вбежал примипил дежурной когорты.

– Цезарь! Египтяне снимаются и уходят!

– Как?!

– Против нас лишь малая часть их армии. Лагерь пуст. Я отправил разведчиков ночью. Они видели, как армия выступила на Пелузий.

– Проклятье! Мы можем опоздать. Быстро! Передать легату и трибунам – сбор и поход. Ты – он ткнул в примипила – вместе с трибуном Плавтом и двумя когортами остаешься и защищаешь дворец. Остальные – на Пелузий.

Сомнения были забыты. Враг оказался не столь наивным, как хотелось бы, и решил разбить римлян по частям. Цезарь не даст ему такой возможности. Теперь удар примет Митридат, а в спину египтянам ударят войска Цезаря. Лишь бы он продержался!

Еще вода в котелке над костром контунберна не успела бы вскипеть, когда пять тысяч легионеров были готовы к походу.

***

Герод бросился вниз, к расположению иудейских отрядов.

– Отец, там… – он задыхался, протягивая руку к дороге.

А над дорогой уже выросла плотная стена пыли выходящего из зарослей дельты войска. Его нужно задержать любой ценой. Армия римлян рассеяна. Люди отдыхают после сражения. Кто-то снял панцирь, почти все отложили тяжелые щиты. Стреноженные кони мирно паслись поблизости. Волна египтян просто раздавит римлян.

Это понимал Герод. Понимал это и Антипатр. Схватив сигнальную трубу, он громко дал сигнал сбора. Удивленные, не вполне понимающие причину, воины, тем не менее, кинулись к своему командиру – cработал приобретенный месяцами нескончаемых тренировок инстинкт. Антипатр мог гордиться своими воинами – даже римляне не собрались бы быстрее.

Вытянув отряд вдоль дороги, где пространство между болотом и морем было `уже, а значит, меньше шансов на охват с флангов, он ждал приближающихся гоплитов. Последние остановились, растерявшись от столь стремительного возникновения строя врагов. Но длилось это всего мгновение. Увидев, что противников совсем немного, фаланга гоплитов, уже выстроившись в боевой порядок и выставив вперед пики-сариссы, покатила всей массой в сторону боевых порядков иудеев.

На счастье, за рядами воинов Антипатра (меньше двух тысяч), прикрытых ростовыми щитами-скутумами, стали скапливаться лучники из кочевых племен. Египтяне все ближе. Еще ближе. Узкое пространство не дает возможности для удара конницы. Она где-то там. За спинами гоплитов Птолемея. Но стоит фаланге хоть немного, на сотню шагов, потеснить противника, как конные илы тут же нанесут удар. И удар этот будет смертельным.

Кочевники дали залп. Еще один. В небо взвились сотни и сотни стрел. Первые ряды фаланги подняли круглые щиты. Да, потерь немного. Хотя несколько десятков воинов, раненых кто в ногу, не прикрытую поножами, кто в руку, а кто и с пробитым горлом, вывалились из строя. Главное, что сплошная стена копий разбилась. И это только начало. Иудеи, заимствовавшие римскую тактику сражения, метнули свои пилумы, дротики с мягким медным навершием. Еще десяток гоплитов оросил своей кровью александрийскую дорогу. Но большая часть пилумов застряла в щитах воинов первых линий. Прикрываться щитом, из которого торчит полутораметровая жердь, не особенно удобно. Многие были вынуждены бросить их на землю.

Еще мгновение – и ряды противников сошлись. Раздался треск ломаемых копий. Первые крики раненых. Порядки Антипатра подались на несколько шагов назад. Но через миг все же выровняли строй. Бой. Герод поднырнул под пику египтянина в красном хитоне, и ударил по бедрам, не прикрытым щитками. Гоплит упал. В образовавшуюся между людьми брешь бросились еще несколько воинов.

– Все назад! – разнесся над схваткой рык Антипатра. – Держать строй!

Герод вывернулся и выскользнул за отхлынувшими ерушалаимцами. Но и гоплиты откатились. Правда, недалеко, буквально на пару шагов, ведь сзади на них давили следующие ряды. Но даже это было удачей. Строй Антипатра выровнялся.

Но врагов слишком много. Следующий удар был страшен. Первый ряд римских союзников был смят и почти уничтожен. Весь порядок отброшен шагов на двадцать. Но там фаланга завязла. Строй нарушился, и сражение превратилось в множество отдельных поединков. Римская выучка и короткий меч против копья и кинжала гоплитов давали здесь явное преимущество. Оно бы и сыграло свою роль, если бы противников было больше хотя бы вдвое. Но их было очень, очень много. Разрушенные гоплитские порядки, подпирались рядами свежих воинов с выставленными вперед копьями.

Горстка уцелевших иудеев шаг за шагом откатывалась назад, сохраняя подобие боевого порядка. Герод оглянулся. Отец жив. Братья? Кажется, целы. Хотя все это уже не важно. Из горловины на простор вырвались конные клинья. Еще немного, и они сомнут потрепанные ряды отряда Антипатра. Что ж – короткая, но правильная жизнь. Обидно, что ее было так немного.

Но почему-то всадники, вместо того, чтобы нанести последний удар по едва держащимся иудеям, повернули вправо. Что там? Наперерез коннице Египта плечом к плечу летел строй армянских всадников, закованных в латы. Прорехи в иудейском строе, грозящие в следующее мгновение оказаться рваными ранами, заполнили римские легионеры. Потрепанный отряд Антипатра отошел назад, а гоплитов встретили легионы Рима. Уже не цепочка обреченных стояла против армии Египта, а Сила противостояла Силе. Армяне врезались в конницу Птолемеев. И те, и другие создавали свои кавалерийские отряды по образцу скифов, но армяне были лучше вооружены и защищены. Конные илы наследников неистового македонца были отброшены. Все поле перед стенами Пелузия было покрыто телами. Численное преобладание египтян компенсировалось римской выучкой и неистовством кочевников.

Уже больше двух часов шло сражение, а Ника не готова была улыбнуться ни одной, ни другой стороне. И когда начало казаться, что эта бойня будет продолжаться вечно, над полем прокатилось мощное «брра!», выкрикиваемое тысячами глоток. На дорогу вытекала лава легионов Цезаря.

После многодневного пира в Александрийском дворце, занимающем целый квартал, примыкающий к Царской гавани, были объявлены награды, пожалования воинам и военачальникам, друзьям и подданным. Цезарь, как всегда, был щедр и милостив. Восседая на троне между Клеопатрой, в этот миг величественной и загадочной, и ее смущенным и растерянным братом-соправителем, господин Рима и Мира благожелательно улыбался подходившим к трону. Да и те, что стояли поодаль, удостоились его внимания. Кто-то – взгляда, кто-то – кивка. Диктатор умел ценить верных людей. Впрочем, и в предшествующие дни, на пирах, было сказано немало добрых слов о соратниках и друзьях Великого Цезаря.