Леонид Бляхер - Хроники Герода

Сам пир потряс воображение Герода. Он видел пиры царей и властителей. Ездил с отцом в богатый город Аскелон, бывал в славном Дамаске и бывшей столице Селевкидов, Антиохии, ныне резиденции наместника Сирии. Да и Ерушалаим был большим городом и мощной крепостью, где пирами увлекалась дочь царя Гиркана, Александра. Но то, что он увидел здесь, потрясало.

Огромный зал, уставленный столами с самой невероятной пищей, гигантскими рыбинами, даже названия которых он никогда даже не слышал, таящими во рту паштетами, дворцами и башнями, построенными из фруктов, изысканными сладостями, вином…. Всего не перечислить. Столы покрывала роспись и инкрустации из драгоценных камней. Герот недовольно подумал, что за один такой столик можно нанять сотню воинов.

Стены зала были покрыты изящной резьбой и росписью, задрапированы тканями с изображением удивительных животных и растений. Это тоже было в диковинку, иудеи хранили запрет на изображения людей и животных. Сами ложа, на которых возлежали гости, были удобно изогнуты. Их застилали мягкими одеялами, покрытыми тончайшей тканью, ласкающей тело. Светильники, горевшие вдоль колонн по краям зала, не развеивали тьму, а освещали празднество. Курильницы источали нежный аромат. Зал открывался в огромный двор дворца, отделяясь от него рядом колонн.

Там, среди кустов, покрытых яркими цветами с дурманящим запахом, среди порхающих птиц и бассейнов с журчащими фонтанами, тоже стояли столы и ложа. Все соратники Цезаря, вплоть до последнего центуриона, были приглашены разделить его радость. Сотни рабов подавали бесчисленные перемены блюд. Десятки арфистов и танцовщиц услаждали слух и взор гостей владык Египта и Великого Римлянина. Заздравные речи звучали в честь Цезаря, Клеопатры и даже четырнадцатого Птолемея, маленького брата Клеопатры и погибшего в битве у Пелузия Птолемея XIII. Не были забыты ни Митридат, ни верные легионеры, ни вожди союзников Рима. Среди них особенно часто диктатор вспоминал Антипатра.

Антипатр, первым поднявшийся на стену Пелузия, обеспечивший войску победу в сражении, которое уже называли «битвой у иудейского лагеря», получил великую награду и великие почести – он был назначен «оком Рима», прокуратором в Иудее. Собственно, отличие от того, что он и так имел в качестве опекуна Первосвященника и этнарха, было в том, что он оказывался еще и римским чиновником, достаточно высокого ранга. Он сам и его дети, в том числе Герот, получали статус римских граждан и зачислялись во всадническое сословие. Тем самым их благополучие, их жизнь гарантировались Великим Римом и его владыкой. Но и это было не все.

Под начало Антипатра передавался один из сирийских легионов, стоящий в Самарии, сбор земельной подати в Иудее в пользу Великого Рима. Сама Иудея расширялась. Под руку Гиркана II, вновь именовавшегося теперь царем иудейским, то есть под власть Антипатра, вернулись Галилея и некоторые прибрежные территории. Он получил право восстановить стены города Ерушалаима, частично разрушенные по приказу Помпея в тот черный год, когда Помпей вошел в Святая Святых Храма. Египетское золото оттягивало пояса. Караваны с пленниками и ослики с добычей следовали за войском. Можно было возвращаться.

Но отец повернул влево от конопских ворот к гавани, располагавшейся за казармами, где теперь квартировали римские легионы Цезаря.

– Нам нужно заехать к нашим единоверцам, – объяснил он детям. – Пусть люди пока едут домой. Через пару дней мы их нагоним.

– Зачем они нам? – бросил старший брат, Фасаэль. – Они ничем не помогли нам в бою.

Отец удивленно и несколько огорченно посмотрел на сына, как на малыша, некстати обмочившего колыбель, но ответил:

– Почему они должны были нам помогать? Ведь это мы пришли к стенам их городов с оружием в руках. Они жили мирно и благополучно. А тут пришел римлянин, а за ним мы. Почему они должны были воевать за нас? Понимаешь, сын, у них тоже есть правда. Правда есть у каждого. Нельзя любить или ненавидеть человека за то, что у него другая правда. С ними нужно договариваться. Поэтому и ты, и твои братья будете вежливы и почтительны к людям, в доме которых мы заночуем. Хотя бы потому, что так хочу я, ваш отец. Да к тому же, – продолжал он, – кто сказал, что не помогли? Ты не знаешь, почему нам было известно все, что делалось в городе? Почему александрийцы легко дали Цезарю выйти из города, а нам в него легко войти?..

Встреча прошла во внутреннем дворе богатого дома, над входом в который горела золотая шестиконечная звезда. Их встречал старик с бритым лицом, одетый в богатую хламиду, заколотую на плече изящной серебряной брошью в форме цветка, инкрустированного крупным алым камнем. Отец церемонно поклонился ему, и они прошли в дальние комнаты. Слуги проводили братьев во внутренний дворик, где уже стояли ложа, покрытые дорогой тканью, а столы были уставлены разнообразной снедью.

Возлежащий во главе стола мужчина в эллинском платье, но с лицом, украшенным иудейской бородой, прочел молитву и предложил присоединиться к трапезе. Юноши последовали его приглашению. За столом текла вежливая беседа ни о чем. Гости демонстрировали свою почтительность, хозяин – заботу и радушие. Отец и старик показались только часа через два, когда застолье уже начинало откровенно тяготить Герода. Оба были крайне довольны и всем видом показывали расположение и почтение друг к другу.

Рабы переменили столы. Вновь прозвучали привычные слова молитвы. Но потом… Гостям и хозяевам подали лохани для омовения, венки. На новых столах появилось неразбавленное вино, фрукты. Из-за боковых занавесей, прикрывающих вход в помещения для слуг, вышли музыканты. Иудейская трапеза превращалась в эллинский симпосий. Почему-то Героду это было не то, чтобы неприятно – скорее, странно. Но он старался быть вежливым, начиная понимать ситуацию. Впрочем, пока держа понимание при себе. Братья выглядели гораздо более ошарашенными. В Ерушалаиме люди были или эллинами, или иудеями. Здесь это оказалось смешано в одном доме. Старик посмеивался над шутками Антипатра, да и над удивленным видом Фасаэля и Ферароса; с уважением и одобрением кивал уместным и почтительным фразам Герода.

Утром, когда они проезжали ворота, Герод спросил:

– Прости, отец! Теперь у нас будут дела с Александрией?

– Ты все правильно понял, сын, – улыбнулся отец.

Видя непонимание в глазах младшего, он снизошел до объяснения.

– Смотрите, – обратился он к сыновьям. – Мы уже много лет водим караваны в Дамаск. Это хорошее дело. Купцы из страны Инд продают нам пряности на берегу Красного моря по две серебряные драхмы. В Ерушалаиме платят уже по три драхмы. В Аскелоне за вес пряностей дают уже пять драхм, а в Дамаске платят золотой, то есть десять драхм. Конечно, не все караваны доходят. Но даже то, что доходит, позволяет нам есть свой хлеб, платить своим воинам, дарить украшения нашим женщинам, строить крепости и дороги, покупать покровительство и союзы. Вы все это знаете.