Игорь Крымов - На нас смотрят Звезды

Иван неудачно загремел посудой, когда торопился собрать что осталось. Торопился не потому, что пару соток долларов открыто лежали в его шкафу и не потому что календарь с голыми девками продолжал висеть на переборке над его столом. Просто он уже не мог жить и минуты без этого взгляда и без этих глаз. Без этой улыбки растянутых и сладких губ. Без льняных волос ниспадающих из под косынки. Без этих теплых и нежных рук, и этих изящных башен ног уходящих под небесный кружевной купол ситцевого платья.

Роясь в холодильнике, он почувствовал растянувшуюся улыбку на своем лице от таких сравнений и воспоминаний.

– Что? Там не покормили? А? – это был голос повара.

Людмила Федоровна не молодая, пышная как и положено хорошему повару женщина, пришла работать на флот из приемной начальника Херсонского морского торгового порта Тутушкина Юрия Ивановича. Там она временно подменяла секретаршу красавицу Иру, ушедшую в декрет для рождения ребенка. А до этого Людмила долгое время работала поваром в детском саду номер один. Поэтому, не смотря на скромный по деньгам рацион, ее блюда удивительным образом оставались всегда вкусными и питательными. Она была одна женщина на борту, и каждый старался с ней обходиться бережно и деликатно.

Из за значительной разницы в их возрасте Иван не мог судить о красоте этой скромной и доброй женщины. Но судя по огромным очередям грузчиков в турецких портах, ожидавших хоть на мгновение увидеть луналикую блондинку на борту украинского судна, то наверное да , она была красивой.

Может в силу того, что мусульманские критерии женской красоты заставляли их часами сидеть и со слюнявым выражением лица пытаться увидеть хоть часть этой заморской красоты сквозь стекла маленьких круглых судовых иллюминаторов. Когда это все надоедало кому то из членов экипажа, тогда и начинались всякие подколки на ломаном турецком, типа.

– Эй чего вылупился да слюни пускаешь или джёк гюзэль (очень красива)? – кричали им.

– Ой джёк гюзэль ! Ой джёк гюзэль ! – отвечали усатые загорелые лица, качая от восхищения головой и слизывая языками свои губы.

– Би тана Башка йокма (одна такая, больше нет) – продолжали шутить наши моряки.

– Вай джёк гюзэль, — продолжались ликования у борта.

– Эвет, тузла бешь килограмм (да, попона пять килограмм), – показывая тыльную часть ладошки с распятыми пальцами, сами прикольщики громко заливались смехом.

Это был флотский юмор. Но теперь Ивану было не до него.

– Выручай Федоровна, – сказал Иван высовываясь из холодильника – Выручай дорогая, жрать хочу словно тысяча чертей сидят у меня в глотке перекрикивая друг друга дай.

Ее круглое как луна лицо еще больше растянулось в улыбке. Наверное в тот момент у Ивана был вид как у нашкодившего кота, пытавшегося только что стянуть сосиску со стола и застигнутого врасплох. Но Людмила всегда была рада, когда кто-либо просил у нее добавки. Тогда и не нужно спрашивать о том, вкусно ли получилось блюдо.

– Что касатик? Да вижу что на берегу женщины не очень были щедры на еду, – многозначительно поднимая вверх свой пухлый указательный пальчик добавила, – кризис понимаш ли .

– Да, да дорогая точно кризис, – повторял за ней Иван, – большой кризис постиг нашу матушку родную землю то.

– А жрать хочется, – перекривляла она его.

– Точно.

– Как тысяча чертей?

– Да уважаемая чтоб мне на этом месте провалиться, сто пудов пороху мне взад , – тараторил Иван.

– Ладно, ладно мне, заслуженной флагманской поварихе, лапшу то на уши вешать. Там на верхней полке, под самой морозилкой, за пачками масла спрятала я твою порцию, чтоб эти пьяницы с главной палубы по правому борту механики не пустили ее на закуску.

– Спасибо уважаемая, – пробегая мимо нее с полными тарелками в руках, Иван по сыновьи чмокнул ее в правую щеку.

Как птицу его несли ноги по трапу вверх и лишь удаляющийся и затихающий голос поварихи бубнил ему вслед.

– Я знала, чем заканчиваются эти сходы на берег, сто пудов пороха мне в….

Чтоб не придерживаться этикета и не смущать голодного Ангела, Иван поставил тарелки на столе и вышел из каюты. На палубе юта он присел на банку у огромного стола, который члены экипажа используют во время перекура на коффетайм . Он протянул руку к нардам и привычным, годами от тренированным движением, эффектно подбросил костяшки вверх. Звонким ударом о фанерную доску костяшки еще не раз подпрыгнули и с жужжанием завертелись на доске. Когда они остановились на верху было шесть шесть .

– Мой день- тихо сказал себе под нос Иван.

– Или ночь? – промелькнуло в его мыслях.

Когда он вернулся, тарелки не просто были пусты. Они были вымыты и аккуратно сложены на краю стола.

– Я хочу пи, – сказала Марина.

Иван молча достал из под стола бутылку минеральной воды.

– Нет, – сказала она, – не пить а пипи , где тут у вас туалет?

Его забавляла ее простота.

– Не туалет, а гальюн по флотски называется, – сказал Иван, – но он сейчас закрыт санитарными властями.

Иван как и любой моряк не был лишен чувства юмора.

– Как закрыт?

– На судне как и на железнодорожном транспорте это обычное дело когда приходишь в порт, – он видел что глаза Ангела все еще не верили ему, – ну как бы тебе сказать. Ну подобно тому, как закрывают туалеты в поездах на станциях или в санитарных зонах.

– А как же вы? – все еще с сомнением спросила она.

– А вспомни что делают пассажиры в таких случаях, конечно же бегут в станционный и в итоге отстают от поезда, дело не хитрое, – продолжал шутить Иван, – по твоему почему моряк сходит в порту на берег. Ну конечно! Ха! для того чтобы оправиться. На берегу столько туалетов.

– Глупости какие то, – Ангел не сдавалась, – а по моему в Керчи только один туалет и можно найти в районе рынка. Как же ваш экипаж найдет рынок ночью, да в незнакомом городе?.

Ему становилось жаль эту стройную фигурку, от нетерпения переминающуюся с ноги на ногу, нежные ручки которой бережно придерживали нижнюю часть своего живота, как бы предохраняя ее от неминуемого разлива.

– Ладно так уж и быть, скажу тебе, но только по секрету, – Он приблизил свои губы к ее уху, чтобы под видом секрета просто снова вдохнуть этот нежный и странный аромат свежести ее льняных волос, и тихо сказал, – Когда санитарно карантинные власти закрывают и пломбируют наши гальюны, мы используем наши каютные умывальники. Так, что прошу не стесняйтесь, коли вам пришлось посетить нашу ладью.

И он пригласительным жестом левой руки указал направление, где за ширмой Марина только что мыла свои руки и тарелки после еды.

– Господи! Отвернись хотя бы, – чуть ли не взмолилась она.