Анастасия Игнашева - Ящик Пандоры

– В русских азбуковниках XVI – XVII в. единорог изображается так: «зверь подобен есть коню, страшен и непобедим, промеж ушию имать рог велик, тело его медяно, в розе имать всю силу. И внегда гоним, возбегнет на высоту и ввержет себя долу, без накости пребывает. Подружия себе не имать, живет 532 лета. И егда скидает свой рог вскрай моря и от него возрастает червь; а от того бывает зверь единорог. А старый зверь без рога бывает не силен, сиротеет и умирает». – прочла я на каком-то ещё сайте.

– Вот, вроде, похоже. – сказала Маргошка. На мониторе компьютера возникла картинка – в центре круглого щита – гарцующий единорог, а по краю шла какая-то надпись.

– Ну, явно не герб Шуваловых. – сказал Феликс.

– Нет, конечно. – согласилась Марго.

– А что там написано? – спросил Фелька.

– Инфантс уникорнус. Дети Единорога. – прочла Марго.

– А это ещё что такое?

– Понятия не имею. – ответила Маргошка.

– Дети Единорога. – повторил Феликс, – Похоже на какую-то тайную организацию, или секту.

– И причём тут наша бабушка? – спросила я. Вопрос был риторический.

– Я бы поставила вопрос по-другому. – ответила Марго, – Что связывает бабушку и этих «Детей Единорога»?

– И что это за организация? – добавил Феликс.

– А если какая-то «шарашкина контора»? – спросила я, у меня вдруг закрались подозрения.

– Вот и надо выяснить. – сказала Марго.

Поисковики, разумеется, ничего не дали. Может, у этой таинственной организации не было своего сайта, а может, они просто установили у себя режим «невидимки» и его адрес не показывался в поисковиках, как объяснила Марго.

– А такое возможно? – усомнился Феликс.

– Запросто. – ответила Марго.

Итак, нам было ясно, что ничего не ясно. После этого мне ничего не оставалось, как рассказать про тетрадки.

Через пару дней Феликс притащил ещё несколько страниц с переводами:

«В ресторанчике было совсем мало посетителей. Филипп много смеялся, рассказывая о своих похождениях в полку и об изменениях в армии вообще. Перед самым уходом он вдруг стал серьёзен.

– У меня к тебе есть предложение.

– Выпить ещё вина? – улыбнулся я

– Нет. Ответь на один вопрос. Ты любишь свою Родину?

– Конечно, мог бы не спрашивать…

– Что ты готов сделать ради её процветания?

У меня сразу вылетел весь хмель из головы. Во-первых: никогда Филипп, этот молодой немногословный и уверенный в себе молодой человек, не был так серьёзен. Во-вторых: так начинались пропагандистские высказывания у недавно ставшей популярной национал-социалистической партии. Я был далёк от различных партийных течений и веяний, занимался казавшейся другим скучной научной работой и совершенно не хотел лезть в политику.

– В чём дело, Филипп? Ты вступил в какую-то партию и хочешь втянуть меня туда? Не выйдет….. я улыбнулся, тряся пальцем перед его носом, и попытался всё свести к шутке.

Филипп тяжело вздохнул.

– Я сейчас работаю в одном очень интересном ведомстве. И подбираю себе целый отдел умных и решительных сотрудников. Знаю тебя с юношеских лет. И думаю, что в этом отделе тебе самое место.

– Но я не солдат. И не собираюсь даже ради нашей дружбы рушить карьеру учёного! – возмутился я.

– Я имею полномочия подбирать себе любых подчинённых со всей Германии. Повторяю – любых. Бумаги о переводе подготовят в течение суток. Но к тебе у меня будет просьба. Завтра придёшь вот по этому адресу – он быстро написал на салфетке несколько строк – спросишь меня, и мы поговорим более подробно. Я познакомлю тебя с одним учёным, и он многое тебе расскажет и объяснит. Уверен, тебе понравится моё предложение.

Он встал и, не дав мне ответить, быстро ушёл, кинув деньги за вино на стол. Я долго сидел и смотрел на адрес, начертанный на салфетке. Идти, или не идти?

С одной стороны научная работа, карьера, признание коллег. С другой… с другой стороны что-то неизвестное, но, по словам моего друга, интересное. К сожалению, это интересное связано с армией.

В это время за окнами кафе прошла группа совсем молодых людей. Все они были одеты в одинаковые коричневые френчики военного покроя. Они громко что то кричали и размахивали палками. Берлин тогда переживал какой то невероятный подъём, эйфорию от новой идеи о Великой Германии и Великом народе. Постоянные митинги, шествия. Всё как-то шумно и волнительно…

Все-таки в душе я немного авантюрист. Правда, тогда я ещё не понимал, что моё решение изменит всю мою жизнь кардинальным образом.

Выпив еще чашку кофе, решил сходить и узнать, о чем намекал Филипп».

– А кто это писал? – спросила Марго.

– Понятия не имею. Но, думаю, что тут тетрадки, принадлежавшие как минимум двум разным людям. – ответила я и поделилась своими наблюдениями и соображениями.

– Интересное кино. – ухмыльнулась Маргошка.

– А вдруг кто-то из них, бабушка и эти «Дети Единорога» как-то связаны? – спросил Феликс.

– Для начала отработаем версию с письмом. Выясним, кто его послал и зачем. – решительно сказала Марго.

– Эх, с бабулей бы поговорить. – сказала я, – Но она в коме.

– Если говорить с бабулей – придётся рассказать ей о краже. – напомнила Марго.

– Или она сама догадается. – добавил Феликс.

Я взяла листки с расшифровкой и стала читать дальше. Оксана оказалась девушкой старательной, но даже для неё задача оказалась сложной. Расшифровать и перевести она смогла не всё:

«Встреча с с человеком, которого рекомендовал Филипп была организована довольно быстро. Я пришёл по адресу на салфетке. Там нас уже ожидал автомобиль у подъезда дома, потом была быстрая езда по улочкам, затенённые окна авто, пропуск, проверка личности, обыск на наличие оружия – всё было сделано быстро и по-армейски чётко. Правда, для меня это оказалось довольно непривычно. Не приходилось мне попадать на секретные объекты. Я даже не могу до сих пор вспомнить, где находится это место, куда мы приехали.

До кабинета, где была организована встреча, мы с Филиппом добирались длинными коридорами. Точно помню, что я входил в небольшое двухэтажное здание, а по коридорам пришлось пройти не меньше двух, а то и трёх километров, постоянно сворачивая и встречая вооруженную охрану, которым предъявляли пропуска.

Наконец мы вошли в кабинет. Интерьер потрясал своей эклектической загруженностью. Везде стояли какие-то реторты, предметы старины, какие то ящики, на стенах висели карты, схемы, рисунки.

За столом сидел человек в чёрной военной форме с волевым лицом, чуть навыкате глазами и шикарными усами. При нашем появлении он вскочил и радостно объявил:

– Наконец то вы почтили меня своим присутствием. Проходите, садитесь. Филипп, попрошу вас, налейте вина. Разрешите представится, называйте меня Вирт…