Темурдин Эльмесов - Завещание ассасина

«Действуй в тени, но служи свету! Ты – ассасин!»

Прочитав документ, воин спрятал его на груди, поклонился старцу и направился к выходу.

По северной дороге в сторону Дамаска двигался небольшой караван. Навьюченные грузом верблюды и лошади, утомлённые превратностями пути торговцы и охрана. Дорога через барханы, чередовалась с проходами между скальными выступами. Днём, в самое жаркое время, караван останавливался на отдых у источника с водой, а по ночной прохладе – продолжал свой путь. Юсуф, проводник и опытный караван—баши, ехал немного в стороне от дороги и привычно контролировал обстановку вокруг каравана. Он много лет занимался своим нелёгким ремеслом. Турок, выросший в Тунисе, ещё мальчишкой он помогал отцу, путешествуя по дорогам Африки, и учился, перенимая многолетний опыт у старших. Бывший солдат турецкой армии, ветеран жарких схваток, уйдя со службы на склоне лет, вместе с двумя старшими сыновьями вернулся к профессии своих предков, сопровождая караваны по пустыням и долинам Ближнего Востока.

Впереди караванной процессии в качестве дозорных – двое верховых: Умар – старший сын проводника и слуга Али. Первый – крепкий молодой мужчина двадцати с небольшим лет, хороший наездник и забияка, нередко расстраивающий отца вызовами своего неуёмного характера. Второй – молодой юноша, потомок кочевников—бедуинов, почитающих пустыню в качестве своей прародины. Вслед за дозором, два торговца – Джафар-ага и Мурад-ага, со своими слугами, повозками и вьючными животными. Джафар – торговец пряностями и оружием, а Мурад – торговец шёлком. Оба – именитые купцы, совершившие не один вояж в поисках прибыли и достатка. За купцами обычно следовала цирковая повозка, немного пёстрая от ярких рисунков на её стенках, но вполне надёжная и удобная для дальних поездок. В ней перевозился скарб небольшой семейной труппы китайского цирка. Старший – Дин Ло, мужчина лет сорока и двое его племянников – Вэнь Ли, стройный молодой человек – жонглёр и акробат, и его младшая сестра – юная цирковая гимнастка Ю Лань.

И, наконец, в арьергарде каравана младший сын Юсуфа – Саид, и Селим, бывший солдат, а теперь наёмный работник караван—баши. Они присматривали за тем, чтобы никто не отстал, не потерялся, а иногда попеременно останавливались, наблюдали горизонт, выясняя, не преследует ли кто караван. В смутные времена нескончаемых войн и вооруженных конфликтов, меры предосторожности, принимаемые караван—баши, не были чрезмерными. Таким образом, почти военная экспедиция медленно продвигалась в сторону Дамаска.

Занималось утро, и ещё один ночной переход подходил к завершению. Юсуф одновременно чувствовал и утомление, и удовлетворение: впереди виднелись строения источника Данасан, а значит и людей, и животных, ждала сравнительная прохлада и дневной отдых. И это славно.

– Умар, – крикнул караван—баши, – скачите вперёд, проверьте источник и всё приготовьте для водопоя. Позаботимся о животных, сможем отдохнуть.

Умар молча махнул рукой и они с Али, слегка понукая уставших коней, ускорили свой путь к источнику. Данасан – старинный источник, оазис, поивший своей водой и сельджуков, и крестоносцев, и монголов. Представлял из себя подземный ключ, сочившийся в выложенный скальным базальтом бассейн, несколько строений для укрытия людей, примитивный водопровод и желоба для водопоя животных. История не сохранила для потомков имена тех древних строителей проявивших заботу о странниках, которых судьба закинула в этот негостеприимных край. Возможно, это были Наботеи, населявшие эти скудные места полторы тысячи лет назад.

Привычно осмотрев территорию оазиса, Умар и Али, спешились и, освободив коней от упряжи, отпустили к воде. Попили сами и, не теряя времени, стали подавать воду через примитивный водовод в желоба для водопоя. Оба уставшие от перехода, но вдохновлённые предстоящим отдыхом, довольно сноровисто делали своё дело с таким расчётом, чтобы к приходу каравана всё было готово, а люди и животные смогли бы утолить жажду и набраться сил. С прибытием конвоя – оазис ожил: все устремились к воде, слуги распрягали животных, снимали поклажу, задавали им корм. Юсуф отдавал по военному короткие распоряжения по охране лагеря, Джафар и Мурад устало понукали нерасторопных, по их мнению, слуг, предвкушая еду и отдых.

– Шевелитесь бездельники… Отдыхали всю дорогу… Что вы как сонные верблюды?… И не забудьте про кофе, – покрикивали торговцы, хотя слуги и так делали своё привычное дело.

Дин Ло распряг из кибитки двух монгольских лошадок и бережно растирал им щёткой натруженные ноги и тела. А те в свою очередь пили и пили вкусную родниковую воду, от удовольствия помахивая маленькими хвостами. Вэнь Ли и Ю Лань, с лёгкостью присущей молодости и подтрунивая друг над другом, накрывали импровизированный стол, а девица даже умудрилась приготовить знаменитый китайский чай с жасмином, аромат от которого медленно плыл над оазисом.

Юсуф, обходя оазис, приблизился к группе актёров, тут, Дин Ло поднялся, сделал руками красноречивый жест и пригласил караван—баши разделить с ними трапезу:

– Прошу Вас, уважаемый, присядьте и отдохните. Разделите с нами скромную еду и непременно попробуйте этот замечательный чай.

Юсуф охотно принял предложение, не только потому, что предпочитал утром чай новомодному горькому напитку, но и потому, что суровому воину было приятно провести немного времени в обществе прекрасной юной девушки. Пригубив немного из небольшой пиалы, он не без удовольствия ощутил замечательный вкус бодрящего напитка. И всё бы ничего, но тут, в нарушение всех правил этикета, состояние кейфа у старших внезапно прервал молодой актёр, обратившись к проводнику с вопросом:

– Юсуф-ага, не сочтите мой вопрос за неуважение… Но, вы, так много путешествовавший, так много повидавший, не расскажите нам… Что это за скала неподалёку и есть ли у этого места какая—либо история?

Старик помедлил немного, как бы задумался, напрягая память, или просто, собираясь с мыслями, произнёс:

– Во имя Пророка! Что интересует нашу молодёжь? – как бы, о своём, рассуждая, негромко воскликнул он, – Нехорошее это место, гиблое и проклятое! Люди издавна обходят его стороной. Не приближаются ни к скале, ни к жуткой пещере у её подножия, – после небольшой паузы продолжил, – Рассказывают, что в этой пещере когда-то было святилище культа древнего персидского бога, точнее, храм тёмного владыки Аримана… Там приносили жертвы ненасытному богу… Зверски умерщвляли животных, убивали людей и даже детей, услаждая злого хранителя преисподней, – и добавил, – Хоть и давно это было, но я бы никому не советовал, испытывая судьбу, приближаться к этому месту.