Владимир Колотенко - Хромосома Христа, или Эликсир Бессмертия. Книга первая

Научный мир признал наше открытие. Наша короткая заметка в «Nature» привлекла внимание специалистов, и нам два-три раза кто-то звонил из Англии и Массачусетского университета. Никому из ученых ведущих лабораторий мира не могло прийти в голову, что такие результаты можно получить в цокольном помещении городской бани, используя самодельные генераторы, допотопные микроскопы, консервные банки, бутылки из-под пива, ржавые скрепки, прищепки и даже резинки из старых выношенных ситцевых трусов. Вскоре и «Science», и «Cell Вiology» почти одновременно поместили наши результаты с подробными комментариями известных ученых. Посыпались, как пшено из мешка, эксперименты в разных лабораториях мира, чтобы подтвердить или опровергнуть полученные нами научные факты. Сам Джеймс Уотсон, один из отцов молекулярной биологии гена, приветствовал наш скромный труд и пригласил к себе с курсом лекций.

– Надо ехать, – решили мы, и я стал спешно диктовать Ане тексты лекций. Тамара редактировала, мы спорили, она настаивала, я сдавался. Или не сдавался. Теперь в лаборатории слышался только стрекот пишущей машинки.

– Нельзя ли помедленнее?..

– Нельзя.

Пулеметные очереди слышались до самой ночи. А что делать? Нужно было спешить. Куда, спрашивается.

– Дальше, – сказала Аня.

Я читал с черновика, а они меня правили, предлагали свои варианты фраз, искали слова.

– …и не вызывает сомнений тот факт… – диктовал я.

И Аня снова открывала огонь.

– А мои результаты вставили? – приставал Валерочка.

– Слыхали, – сказал Юра, – интеллектуальное убийство! Здорово придумано!

– Ты это к чему? – спросил Шут.

– Так, – сказал Юра. – Весь мир ищет средства от всех болезней, но все усилия мира направлены на разработку универсального оружия. Чувствуете накал! Гонка! Кто кого – разум или дурь, Бог или сатана! Я же вижу, чего стоит нормальному человеку устоять перед такими соблазнами… Я же не слепой. У Агаты Кристи, кстати, вы не поверите, точно такая же идея, не помню в каком романе.

– Это какой-то цугцванг, – бросил Шут.

– Дальше, дальше, – требовала Аня, – Шут, не мешай!

Ай, да Анечка, ай да молодец!

– А меня включили? – Валерочка просто лез без мыла в текст доклада.

Только к утру была одержана победа над лекциями.

– Ура! – крикнула Наталья, и мы тут же всей гурьбой завалились спать. Кто где пристроился: на столах, в старых потертых креслах, кто-то на раскладушке, а Баринов на ватном матраце…

Я пристроился на кушетке. Обняв Анечку…

Теперь-то я понимаю: Жору больше всего на свете интересовала кибернетика. Это было модно в то время, кибернетика только-только врывалась в жизнь. А мы были умны и красивы, и преданы науке. Фантазеры! Мы хотели победить все болезни, вылечить рак, запивая вчерашние сырники остатками пива и засыпая в лаборатории на кафельном полу. Мы потрошили крыс и мышей – Боже мой! – и подвергали их страшным пыткам: травили, топили…

– Не трави душу, – говорит Лена.

– …резали, даже распинали, как Иисуса Христа, пытаясь выведать у Природы ее тонкие тайны. Мы отсекали им головы, как гильотиной, рассекали их сердца и печенки, желудки и селезенки, дикари!

– Рест, перестань, пожалуйста!

– …выдергивали ядра из клеток в попытке добыть ДНК, РНК, всякие там гистоны и протамины… Наши карманы были просто набиты рибосомами и митохондриями, а на зубах ощущалась оскомина от долгого жевания эндоплазматического ретикулума и гликокаликса…

– Тина ваша права, – говорит Лена, – дикари! Я бы тоже…

– Прости нас, Господи, грешных. Сколько мы загубили бедных животных без чьего-либо соизволения, присвоив право распоряжаться их жизнями по своему усмотрению. Палачи, мы считали себя богами.

– Хватит причитать! – говорит Лена.

– Мы верили! Повторяю: мы, живодеры, были преданы науке…

– Живодеры?!

– Ну да!..

Через две недели, прихватив курс моих лекций, в Штаты укатил наш кудрявоголовый голубоглазый парторг.

– Это тот, что из «пиздриков»? Авлов?

– Самый тот. Не имея желания с ним связываться, мы отдали ему какие-то результаты, чтобы он мог поразить Америку.

– Ты рассказывал, – говорит Лена, – что он этой поездкой перечеркнул все ваши планы.

– Он всегда был глуп, как баран, со своими вылупленными, просто выпадающими из орбит бараньими блекло-водянистыми глазами. Не обязательно ведь знать английский, чтобы быть гостем Джеймса Уотсона, открывателя структуры ДНК, Нобелевского лауреата. Потом оказалось, что не обязательно и мои лекции читать. Можно ведь просто рассказывать о себе, о быте, о планах на будущее. По возвращении он собрал нас на пиво с жареным мясом и, порыгивая и ковыряясь в зубах ногтем мизинца, с восхищением рассказывал, как он заткнул за пояс нашими результатами самого Уотсона.

– Они же там ни хера не понимают в вопросах прикладной генетики, ковыряются в генах, как куры в говне…

Рассказывая, он брызгал слюной и пересыпал рассказ сочной матерщиной. При этом куцыми толстыми пальцами с нестриженными ногтями, похожими на клешни краба, помогал грязным словам вырываться из своей черной пасти. Он изрыгал гадости, чихвостя и распиная Уотсона, а с ним и всех американцев с их хваленым The American Way of Life (Американский образ жизни, – англ .).

– Это же физифин труд, – говорил он.

– Сизифов…

– Ну да!.. Сизифин!.. Они же ни рылом, ни ухом…

От подобных его высказываний я сперва ярился, но со временем ярость сменилась покорностью и уныньем, а затем я перестал обращать на это внимание.

– Апофизом же моего доклада, – продолжал он, – было то…

– Апофеозом…

– Ну да!..

Что же касается наших экспериментов, то парторг не понимал их существа и не придавал этому непониманию большого значения. В своем развитии, как и многие партийцы, он остался сидеть на дереве. Даже в болоте… Этот головоногий моллюск…

– Тупой, что ли? – спрашивает Лена.

– Он всегда черное называл белым и убеждал тебя в этом с такой яростью в своих бараньих глазах, со всей мощью глотки, что ты, подавляя приступ тошноты и вытирая обрызганное лицо, верил ему: черное – это белое, а красное – это зеленое. И потом ехал, сам того не подозревая, на красный как на зеленый. И когда никаких ДТП не случалось, он сверкал глазами: «Я же говорил!».

– Он что же, – спрашивает Лена, – полный кретин?

– Этот жалкий обрубок… Знаешь, я заметил, что все они, эти недомерки с комплексом Наполеончика, все эти переметчики, авловы, ергинцы, все эти штепы и швецы, шапари и шпуи, шариковы и швондеры, вся эта шушера, как сказал бы Жора – «мерзкая мразь», все они пытаются компенсировать свою…

– Да, – говорит Лена, – это комплекс, между прочим, тоже обусловлен…

– Гнилыми хромосомами…