Марина Денисова - Невероятная Соня. Часть I. Парижский призрак

«Мне двадцать восемь лет, – продолжала размышлять она. – Когда мне было восемнадцать, мне казалось, что двадцать восемь наступит так нескоро, что у меня в этом возрасте будет ребёнок, а может быть двое, что будет много денег и большой дом в сосновом лесу с видом на озеро. И что сейчас? Я живу в квартире, которая мне не нравится. Денег… да, денег хватает, и даже машина есть, но дом мы вряд ли построим. И ребёнок… Когда? Время уходит. Андрею меньше чем через два года исполнится сороковник. Я тоже не становлюсь моложе! А если ещё год, два, три, пять всё будет оставаться также? А что потом? Мы так и будем целыми днями каждый на своей работе, поздно приходить домой, а по выходным то к маме, то к его родителям? Раз в год отпуск на две недели… И так до конца жизни? Я никогда больше не буду свободной, влюблённой, и может быть, однажды я обернусь и пойму, что всё было зря, и я потратила свою жизнь ни на что, что-то пропустила или кого-то. Всё предсказуемо, всё скучно, «день сурка» какой-то…»

Она погрузилась под воду с головой. Она слышала стук собственного сердца, какой-то отдалённый гул воды.

«И нет даже ребёнка, который изменил бы моё существование! И Андрей даже не хочет об этом говорить… – она резко вынырнула. – Я поговорю с ним, и жёстко поговорю, сразу после Нового года. Нам нужно что-то менять. Он медик, в конце концов! Пусть узнает у однокашников, у себя в клинике, а то прячется от проблемы, надеясь, что всё само собой образуется!»

Соня разозлилась не на шутку.

Она вышла из ванной, посмотрела на ненавистный жёлтый халат, подаренный свекровью.

«А почему я должна?»

Она надела простую белую футболку, и завернув халат в чёрный целлофановый пакет, положила его в мусорное ведро. Настроение слегка улучшилось. Соня взяла любимый вишнёвый йогурт, пару печенек, аж три шоколадные конфеты, и, просушив полотенцем волосы, легла под одеяло.

«Как бы Андрей взбеленился, узнав, что я ем в кровати…» – злорадно подумала она.

Андрей спал, лежа на спине, и похрапывал. Соня, подперев голову рукой, неотрывно смотрела на него. Когда он вчера пришёл, она уже спала. Зато проснулась раньше него и могла спокойно лежать в постели, а не нестись готовить завтрак. После вчерашних размышлений настроение было не очень, как-то тяжело на душе. Лицо Андрея выглядело напряжённым, каким-то очень жёстким. Тёмные волосы, слегка влажные от сна, невысокий лоб с небольшими, но уже заметными морщинками, сеточка у глаз, прямой правильной формы длинный нос, тонкие губы, слегка острый подбородок, редкая щетина. Соня рассматривала его внимательно, как будто пытаясь увидеть что-то новое, что-то понять.

«И почему он? – подумала Соня. – Почему? А может, должен был быть кто-то другой? И моя жизнь сложилась бы иначе… Но если всё получилось именно так, то значит – это судьба… Да, вокруг много мужчин, но все держали дистанцию, и дальше невинного флирта никогда не заходило. Ведь если бы мне было суждено быть с кем-то другим, этот другой бы встретился…»

От Андрея исходило тепло. И запах его был знакомым, но Соне показалось, что что-то изменилось, она почувствовала что-то чужое, но не могла понять, что именно. Что-то незримое очень тяготило её. Андрей открыл глаза, долю секунды смотрел на Соню затуманенным отрешённым взглядом.

– Доброе утро! – Соня усилием воли отогнала терзающие её ощущения.

«Всё твои дурацкие вчерашние копания в себе!» – укорила она себя.

Андрей повернулся, навалился на неё всем телом, вжал её в матрас. Всё закончилось слишком быстро, Соня даже не успела ничего почувствовать.

– Я не хочу тебя терять, – Андрей ткнулся в её шею. – Ты только моя.

– Твоя. Да что с тобой? – Соня попыталась освободиться.

– Не уходи, давай так полежим.

Они пролежали так около минуты.

– Андрюша, мне тяжело, – сказала Соня жалобно.

Андрей откатился на свою сторону кровати.

– Тебе со мной тяжело.

– Да не говори ерунду, – Соню почему-то раздражала вся ситуация. – Время почти час, ну мы и продрыхли сегодня.

– Имеем право! Сегодня выходной!

– У меня ещё дел куча! – Соня встала и направилась в ванну.

Простояв под душем минут десять, она выключила воду, вытерлась, завернулась в полотенце и пошла на кухню.

Андрей уже сварил кофе и делал бутерброды.

«Что это он вдруг?» – подумала Соня.

– Ты обиделась? – он виновато смотрел на неё.

– На что? – Соня посмотрела ему в глаза.

В сердце что-то защемило: «Дура какая! Это же он, мой любимый, мой Андрей!»

– Ну, я так сегодня неудачно, – он замялся, – быстро, извини, не знаю, что на меня нашло.

– Не переживай, – Соня рассмеялась, – ты же мне компенсируешь?

Он прижал её к себе.

– Ты всегда будешь со мной, что бы ни случилось? – он держал её крепко. – Будешь?

– Что с тобой сегодня? Буду, конечно! Куда я денусь? Что – то приснилось?

– Не помню. Ты же знаешь, я никогда не помню свои сны. Я просто соскучился. Знаешь, ты на работе, я на работе, оба допоздна, мне очень тебя не хватает и очень страшно тебя потерять.

– Да Господи! Что за навязчивая идея? Куда я денусь?

Андрей молчал. Только ещё сильнее прижал Соню к себе.

– Андрюш, кофе остыл. Дел полно. Валерка твой придёт. Потом наобнимаемся, – она чмокнула мужа в щёку.

«Странный он какой-то, – подумала Соня, – извиняется, что быстро кончил, как будто впервые, – она тут же одёрнула себя за подобные мысли. – Что-то тебя, София, несёт, что-то ты разошлась».

Ощущения праздника не было – целый день в готовке. Андрей то обниматься лезет, то молчит, непонятный какой-то. Голова к вечеру разболелась. Обезболивающее выпить Андрей не дал.

– Ты же сегодня пить будешь. Куда смешивать?

Незадолго до прихода гостей Соня обнаружила, что у неё месячные – очередная надежда рухнула. А сейчас ещё Татьяна придёт и будет показывать фотки их с Валеркой сына. Наверно уже большой совсем.

Валера учился с Андреем в Первом меде (Первый Санкт – Петербургский государственный медицинский университет им. акад. И. П. Павлова – прим. автора). Андрей ушёл в общую хирургию, Валера в отоларингологию. «Ушник», как говорила Сонина бабушка. Соня за глаза так его и называла.

– Слава Богу, что не проктолог, – хмыкал Андрей, – представляю, какое прозвище ты бы ему придумала.

У Валерки был придурковатый смех, плоские шутки, над которыми смеялся только он сам. Весь какой-то неприятный – вечно мокрые губы, которые он постоянно облизывал, бегающие масленые глазки и потные руки. Татьяна, его жена – жёлтая крашеная блондинка, – была на пять лет старше Сони, и, видимо, это ей в Соне и не нравилось. Соня чувствовала неискреннее к себе отношение и отвечала тем же. Андрей периодически встречался с Валерой в медицинских кругах, и они общались чисто мужской компанией. Таня три года назад родила сына Мишку, у Сони как раз в разгаре были её женские проблемы, и она, конечно, поздравила Таню и Валеру с таким событием, но стала целенаправленно избегать общения. И дело было не в том, что Соня завидовала чужому счастью, а в том, что Татьяна как будто специально хвасталась своим ребёнком и прямо с каким-то садизмом постоянно задавала бестактные вопросы: «Ну что вы? Когда уже?». Соня с подачи свекрови невольно чувствовала свою вину в отсутствии детей, и все эти вопросы вызывали боль. Поэтому она предпочла свести отношения на нет. А теперь прошло столько времени, столько воды утекло, и Соня вообще плохо понимала, о чём с ними разговаривать. Вспоминать прошлое? Обсуждать их ребёнка, памперсы, игрушки, что там обычно мамашки обсуждают? Или проколы гайморитов, о чём там обычно «ушники» говорят?