Вадим Голубев - В объятиях мафии. Детектив

– Чтобы им против меня труднее сговориться было, надо держать их перед глазами, – любил пошутить Сулейманов.

Более тридцати лет назад поставленный во главе республики партийный монарх хорошо помнил участь своего благодетеля Хрущева. Состарившись, тот начал слишком много доверять своим лакеям от партии, надолго отлучаться из Москвы. Результатом стал организованный против него заговор. Заговор кончился превращением одного из наиболее могущественных людей планеты в пенсионера, коего вскоре забыли. Поэтому, шутки шутками, но Сулейманов строго следил за каждым из своих приближенных, хотя все они были обязаны своим возвышением именно ему. Имевший историко-филологическое образование Сулейманов уделял много времени изучению государственного и административного устройства восточных империй. Результатом стало возрождение при его дворе традиций и порядков, существовавших при дворах владык средневековья Тамерлана и Бабура. Сулейманов лично расписал, что и в каких размерах положено каждому из его подчиненных. Жизнь придворных протекала перед его глазами. Не смотря на ежесекундно высказываемую личную преданность, властелин не доверял никому. Поэтому с неохотой отлучался он в Москву на партийные съезды и пленумы ЦК, в командировки за границу. Не более чем на десять дней выезжал он в свои резиденции за пределами столицы республики. Кроме оазисов в пустыне он имел резиденцию в горах. Куда можно было добраться только на вертолете. Здесь с вертолетной площадки стрелял он горных козлов и снежных барсов, подгоняемых на расстояние выстрела ловкими егерями-горцами. Любил Сулейманов и соколиную охоту, для которой была построена дача в степях на севере республики. В соседней степной области стояла резиденция в виде юрты кочевника. Сюда выбирался вождь, когда хотелось ему пострелять джейранов и сайгаков. На могучей среднеазиатской реке была дача, предназначенная для рыбалки. Кроме традиционных для тех мест щук и сомов брали осетров и белуг, заходивших на нерест из Аральского моря.

Оазис в области, где служил Веня, нужен был Сулейманову для пассивного отдыха. Он созерцал красноватые барханы, заходы и восходы солнца, принадлежавшие ему стада верблюдов, изумрудную зелень на фоне сердоликовых песков. В резиденции были посажены финиковые пальмы, ласкали взор розы и необычайной красоты ирисы. Здесь Сулейманов обретал душевный покой и изрекал афоризмы, записываемые секретарями. Афоризмы со временем комплектовались в статьи и книги, собрания сочинений. Сулейманов был необычайно плодовит как писатель и публицист. Этих произведений вместе с составленными Академией наук и различными докладами для партийных форумов у него набралось на десяток томов. Но Сулейманов опубликовал только девять: неудобно было перегонять Леонида Ильича Брежнева, тем более, что в один из своих приездов в республику тот шутливо погрозил Сулейманову пальчиком и сказал: «Я слышал, тебе академика дали… Скоро ты с нами – простыми смертными срать рядом не сядешь». Тогда все угодливо захихикали, поддерживая шутку. Захихикал и Сулейманов, но намек понял. Теперь, когда Брежнева не стало, владыка республики мог не стесняться. В издательстве уже были «заряжены» еще два тома его сочинений, и еще два готовились к изданию. В тиши пустынь Сулейманов собирался полистать один из них. Внести правки в то, что от его имени скомпоновала пара академиков, пяток профессоров, десятка полтора кандидатов наук.

Джумабекову позвонил помощник властелина и сообщил о намечающемся визите. Забегали гэбэшники в поисках диссидентов и прочих подрывных элементов. Засуетилась милиция, очищая город от бродяг. Заметались по школам работники горкома комсомола, подбирая учениц в гарем властелину. Шестидесятисемилетний Сулейманов имел дело только со школьницами от восьми до двенадцати лет. Со времени его последнего визита в область прошел год. Находившиеся в резиденции девочки «постарели». Их надо было возвращать в семьи или определять в дом терпимости на дачах обкома. Ребятушки из специально созданного сектора знали вкусы руководителя ЦК. На уроках физкультуры они присматривали для Сулейманова будущих наложниц. Потом в городском управлении внутренних дел изучались досье родителей. Отобранных девочек осматривал врач, удостоверяясь, что они девственницы и не страдают венерическими и кожными заболеваниями. Затем девчонок помещали на дачу обкома комсомола, где опытные воспитательницы, сами прошедшие через резиденцию вождя, учили правилам женской гигиены, танцам, пению, искусству любви. «Курс обучения» не был четко определен во времени: все зависело от даты приезда Сулейманова. За день до прибытия вождя автобусом везли девочек в резиденцию и размещали в комнатах в женской половине. Родителям говорили, что их дочкам оказана высочайшая честь: они будут представлять область, танцуя перед высокими гостями. Родители знали, что это за «танцы». Не было большего горя для них, хотя их продвигали по службе, повышали должностные оклады. Ждало родителей и единовременное пособие из фонда обкома партии или премия в виде автомобиля. Предпочитали расплачиваться «москвичами». Получаемые по фондам области «жигули» и «волги» оседали у своих людей из мафии или продавались за большие взятки. Родители плакали, но деваться было некуда – кругом пустыня! Несколько попыток вывезти девочек из города пресекались либо КГБ, либо людьми Хамидуллы. Такие родители наказывались. Их избивали и лишали вознаграждения.

В один из дней предвизитной горячки к Вене пришел Шаметов.

– Худо мне, Венеамин, очень худо! Младшую дочь на танцы к Сулейманову записали, – сказал он. – Прошу тебя: дай мне три дня отгулов! Они у меня есть. Попробую дочку вывезти, спрятать…

– Разумеется, Шаметыч! Сейчас же и выезжай!

– Да, ехать надо только сейчас, днем. Вечером, ночью они везде посты расставят. Посажу дочку в багажник. Поеду будто бы по службе. Спасибо, что выручил! Жалко девочку! Этому старому козлу развлечение, а ее никто замуж не возьмет.

– Захватишь пакет? Здесь письмо в Комитет Партийного Контроля о всех безобразиях в области.

– Не могу я этого сделать. Все ваши письма все равно читаются, когда идут из области. Кроме того, боюсь, что перехватят меня. найдут письмо – головы тебе сносить. Да и зря ты это письмо написал! Все жалобы, которые в Москву или в столицу республики направляем, сюда на рассмотрение возвращаются. Тех, кто жаловался, потом наказывают. Хорошо, когда просто из области вышвыривают. Многие из таких жалобщиков в психдиспансере сидят. Там хуже, чем в тюрьме. Если кто-то живым выходит, то уже по-настоящему сумасшедшим. Но самое страшное – когда отдают в руки Хамидулле. Лютой смертью казнит он. Людей катками по асфальту раскатывают, в стены домов замуровывают или чжурчженями делают…