Олег Гончаров - Ночь Сварога. Княжич

– Точно не твоя дружина, конунг, пирует, а князя Древлянского.

Игорь от этих слов взвился, словно ужаленный. Потом спохватился и сказал, стараясь выглядеть спокойным:

– Мы за хозяев пьем, а самих хозяев нет возле нашего стола. Не гоже так. Эй! – крикнул он отрокам древлянским, подносившим еду и питье:

– Где княгиня Беляна? Отчего она нам глаз не кажет? Точно и не гости мы, а злые недруги. Ну-ка, позовите ее сюда!

– Ласки просим, пресветлый князь, – склонил голову Путята, переодетый в стольничего. – Занедужила княжна Малуша. Видно, когда войско ваше встречала, ветерком ее прохватило. Княгиня Беляна княжну на Святище понесла. Знахарь наш Белорев с князем Малом по надобности отлучился. Но, на счастье, ведун Гостомысл искусен не только в общении с богами, но и знает, как хвори гнать. Вот княгиня и…

– Говоришь много, – оборвал его Игорь. – Я тебе сказал, чтоб ты позвал ее? Так зови! – рявкнул он так, что зазвенел уже почти пустой ромейский кувшин.

Спиной почуял Путята, как напряглись отроки. Только пальцы в кулак сжал, спокойно, мол, не пришло еще время. Поклонился кагану Киевскому и пущенной стрелой вылетел из палаты.

Быстро сбежал болярин по широкой дубовой лестнице. Выскочил на стогнь. Столкнулся с Яруном, который бочонок с медом пьяным в детинец тащил, крикнул на бегу:

– Готовы будьте!

Прошмыгнул мимо пирующих на площади ратников полянских. Мимо ярких костров. Мимо дударей и гусельников, которые старались во всю, веселя народ. Мимо пляшущей и хохочущей руси. Вырвался из цепких объятий захмелевшего русина, который хотел и его плясать заставить. Задержался у городских ворот, где стояли на страже Асмудовы варяги. Объяснил им быстро, что его за Беляной Ингварь послал. Подпалил у сторожки факел. Выбрался из Коростеня и бросился к Святищу.

Беляну и вправду здесь нашел. Только болезнь Малуши была предлогом. Княжна уже давно вместе с Гостомыслом, послушниками и двумя надежными отроками переправлена на другой берег Ужа и схоронена в лесном тайнике. Остальных чад и баб вывезли еще накануне. Береженого, как известно, и Даждьбог бережет.

Княгиня молилась. Она воскурила на алатырном камне духмяные травы. Отрубила голову вороне. Окропила ее кровью подножие идола Даждьбога. И теперь сидела на маленькой скамеечке, прислонившись спиной к шершавой коре огромного дуба.

Говорили, что дуб посадил сам Покровитель, когда отдавал древлянам в вечное владение эту землю. А Богумир-прародитель с дочерью Древой тот дуб взрастили. И теперь корни этого дуба по всей Древлянской земле проросли, скрепляя воедино и землю, и бор, и реки, и людей.

Сидела княгиня, погруженная в свои мысли. Говорила о чем-то с Даждьбогом. То ли о муже расспрашивала, то ли жаловалась на свою нелегкую Долю. То ли совета просила.

Неподалеку, чтобы не мешать требе, стоял Смирной. Он был приставлен к Беляне Путятой. К нему-то и подбежал молодой болярин. Затушил факел. Взглянул на княгиню и отвел глаза.

– Как она? – шепнул он.

– Держится, – тихонько ответил Смирной. – Я думал, хуже будет.

– Ты уж побереги ее, – Путята сжал руку отрока. – Как начнется, ее в охапку – и на тот берег.

– Ты за нее не переживай. Я скорее костьми лягу…

– Не надо костьми. Здраве будь. За нас. За всех, если что… а ее береги.

– А скоро ли?

– Вот-вот зелье подействует. На стогне уже дуреют все. В пляс пускаются. Потом плакать начнут. А уж потом…

– А в детинце?

– Там еще держатся. Видать, мало Ярун им насыпал. Или здоровы пить варяжины. Ладно, прощай.

Они обнялись. Путята в обратную собрался, да только не ушел.

– Болярин, – услышал он голос княгини. – Вы чего там задумали?

– Да нет, – смутился Путята. – Ничего, княгиня.

– Так, – сказала она. – Выкладывай.

– Что?

– Все.

Путята вздохнул. Потупил глаза. А потом улыбнулся и выпалил:

– Сейчас мы Ингваря резать будем. И всех людей его порешим.

Беляна остолбенела.

Путята быстро поклонился ей в пояс и рванул к Коростеню.

– Стой! – задохнулась княгиня. – Смирной, догони его!

Отрок не двинулся с места.

– Властью, возложенной на меня, приказываю! – рассердилась Беляна. – Догони его и верни.

Смирной настырно покачал головой.

– Даждьбогом тебя заклинаю, – прошептала княгиня. – Верни Путяту. Он же себя и нас всех погубит. Прошу. Верни.

Смирной подумал немного и припустил вслед за болярином.

Несколько долгих мгновений княгиня оставалась одна. Потом послышались шаги и появились Путята со Смирным.

– Хвала Даждьбогу! – облегченно вздохнула Беляна.

– Ласки прошу, княгиня.

– Давай рассказывай. Что вы там удумали?

Путята замялся.

– Зелье мы им в питие подмешали, – сказал Смирной.

– Что за зелье? Где вы взяли его? – Княгиня не на шутку рассердилась.

– Зелье, которое на время разума лишает, – болярин переминался с ноги на ногу, точно молодой телятя. – Еще в онадышное лето я, когда в послушниках ходил, от Белорева состав узнал. Одна мера дурмановых семян, две меры мухоморов сушеных, истертых в пыль…

– Это яд? – испугалась Беляна.

– Нет. От него только с разума на время сворачивают. Сначала весело становится, а потом так тоскливо, что хоть режьте, хоть боем бейте – все едино, – вступился Смирной. – Я сам пробовал… однажды…

– И что дальше?

– Вот-вот русь безуметь начнет. Мы бы их тогда и порешили бы всех. Перво-наперво – Ингваря да воеводу его варяжского. Ох, и злющий тот варяг, – Путята сверкнул глазами.

– Ты на себя посмотри, – урезонила его княгиня. – Чем ты того варяга лучше? А потом, значит, резать бы их стали?

– Как поросят, – решительно сказал болярин Младшей дружины.

– Прямо ножами? Да по горлу? Чтобы на стогне и в детинце склизко от крови стало? Или сначала поизмывались бы над ними? Глаза повыкалывали бы? Уши да носы поотрезали бы? Вас пять десятков, а их почти две тысячи. Неужто, пока одних резать будете, другие вас ждать станут?

– Непотребств, конечно, не творили бы, – Путята совсем сник. – Но только смотреть на этот позор мочи нет.

– Так, значит? А только, смотрю, болярин, забыл ты, что я сама их в Коростень впустила. Сама столы накрыла и гостями их назвала.

– Да какие они гости! – не стерпел Путята. – Они в Малине всех под корень извели! Ни баб, ни стариков, ни чад малых не пощадили! А ты, княгиня, их за столы сажать! Земле нашей бесчестье творят! В Старших объедками кидают! Князя нашего хулят! Тебя Ингварь позвать велел…

– Что? – перебила его Беляна. – Так это он тебя за мной прислал?

– Да, княгиня. Велел, чтобы ты в детинец явилась.

– Что ж ты сразу не сказал? Ну, пошли.

– Не пущу! – Смирной заступил перед княгиней тропинку.

– Пусти, – спокойно сказала Беляна.

– Пусти, – кивнул Путята. – Там уж, небось, очумели все.