Василий Лягоскин - Русские своих не бросают. Четвертая книга о Серой Мышке

– Ровно в ноль-ноль часов первого июня, – закончил он, наконец.

– Хайр, говоришь, тебя зовут? – задумчиво принялась поглаживать она шею несчастного террориста, который всю жизнь пытался врасти в общество всеобщего благоденствия, но так и не смог порвать с бородатыми соотечественниками, которые, кстати, очень хорошо платили, – кажется, на одном из горских наречий это означает: «До свидания»?

Афганец кивнул – так что Наталье даже не пришлось усилить нажим на нужную точку. Фактически он сам покончил с собой – так же верно и бесповоротно, как если бы вогнал себе в грудь нож или спрыгнул с крыши отеля. А Крупина, теперь уже не мешавшая безвольному телу сползти на пол автомобиля, ненадолго задумалась. Неизвестных – людей и фактов – в формуле терроризма, которую вывели чьи-то грязные во всех смыслах этого слова руки, только прибавилось. А из известного было всего несколько постоянных величин – Рим, два мобильных телефона… Ну и одна переменная, грозная в этой самой переменчивости – вакуумная бомба. Еще была проблема близких – семьи Емельяновых; их безопасности.

– Опять оплакивают меня, – вспомнила она последний случай, когда Николай с Лидой действительно поверили, что она погибла вместе с островом Зеленой лагуны, – места себе не находят. Как бы не бросились разбирать завалы прямо сейчас. А мы вот что сделаем!

На свет, точнее в очень темный сейчас салон появился первый телефон. Все номера в нем были израильскими. А какие они могли быть у сержанта штурмового отряда Шломо Мосса. Больше всего среди абонентов было женских имен, чему Мышка не удивилась. Но был среди них и номер командира – майора Давида Гаршвина. Наталья насчитала всего три гудка; почему-то в полной уверенности, что услышит сейчас не майорский, а другой, совсем незнакомый голос. Потому что для службиста даже средней сообразительности было понятно – раз телефон взяли, значит, по нему могут позвонить. Или должны. Кому? Не Ализе же, или Лиоре, или Эсфири…

Голос действительно был чужим, глухим и совершенно равнодушным. Майор Гаршвин ту пару фраз, что услышала Наталья в логове террористов, а потом в этом же мобильнике, произносил четко, громко и как-то даже весело, несмотря надолжность, которую занимал. Этот же…

– Майор Кантор, – проскрипела трубка, и Наталья не сдержалась, не отказала себе в удовольствии передразнить таким же скрипучим, словно резинкой по стеклу, голосом:

– Подполковник Крупина.

И замолчала, с улыбкой представив себе, как поперхнулся на другом конце эфира собеседник. Тот, кстати тоже обладал чувством юмора, еврейского, естественно. Вот он сейчас после секундной заминки и проявил его:

– Слушаю вас, товарищ подполковник.

На русском языке, кстати; что прозвучало гораздо благозвучней для уха.

– Слушай, майор, слушай, – так же по-русски проворчала Мышка; потом – уже вполне официальным тоном продолжила на иврите, – коротко обрисую ситуацию. Вряд ли вы этого в своей службе не знаете, но все же… Некая группа, скорее всего представляющая интересы крупного, очень крупного – я бы сказала, самого крупного американского капитала, с неизвестной пока целью планирует диверсии против крупнейших религиозных центров. Начали отсюда, с Иерусалима.

В трубке чуть слышно хмыкнули, словно майор хотел задать вопрос: «Ваш дом, „товарищ“ подполковник, тоже из тех самых крупнейших?..». Наталья на эту прорвавшуюся сквозь расстояние иронию не обратила никакого внимания. Она перешла к главному, ради чего, собственно, и включила этот телефон.

– Я сама берусь за решение этой проблемы, – все таким же скучным до оскомины официальным тоном продолжила она, – но от помощи израильского государства не откажусь.

– Вот даже как?! – еще один изумленный возглас майор до конца приглушить не сумел.

– Вот первое, что необходимо вам сделать, – не изменила тональности Серая Мышка, – обеспечить безопасность семьи Емельяновых. Настоящую безопасность, майор – не превращая моих близких в заложников. Иначе Земля Обетованная автоматически переходит в разряд террористических государств. Особенно некоторые его представители.

Еврейскую пластинку словно заело:

– Вот даже как?!

– Именно так. Чем это может закончиться, можете поинтересоваться у японского императора.

– Это такая русская метафора? – осторожно поинтересовался майор, поправив, наконец, «пластинку».

– Именно русская. Благодаря которой Япония в прошлом году лишилась части военно-морского флота. А могла бы лишиться всего – если бы спецслужбы микадо не выполнили требования, подобного тому, что было озвучено только что.

– Ясно, – майор Кантор, судя по голосу, наконец «проникся», – еще что-то?

– Нет, – отрезала Наталья, представив гипотетическую физиономию собеседника в тот момент, когда на его стол лягут фотографии разгромленной базы Йокосука, – хотя… Надеюсь, никому в голову не придет идея попользоваться капиталами Ирины Рувимчик.

– Нет, подполковник, что вы, – поспешно открестился майор от мысли, которая, скорее всего, уже пришла не только в его голову, – даже дом, его развалины…

– Можете разобрать, – великодушно разрешила Мышка, – а тех, кто будет восстанавливать его, я уже знаю…

Она нажала на кнопку телефона, прерывая связь, и прошептала три имени, которые ей назвал Соломон.

– Договор заключен, – сообщила она мертвецу, – порукой его выполнения смерть – этой тройки или… Никаких «или»!

Она решительно, одним нервным движением заставила водителя вздрогнуть в своем кресле, а потом долго, мучительно зевнуть. Сейчас пожилой еврей был уверен – это именно он зачем-то на минутку остановился у обочины, заставив пассажиров… (он оглянулся) пассажирку ждать.

– Я опаздываю на самолет, – капризным голосом сообщила Наталья, – в аэропорт Бен-Гуриона! И побыстрее, пожалуйста, у меня всего два часа до вылета…

Это место подполковник Крупина выбрала совершенно случайно. В этот утренний час площадь перед собором Святого Петра была на удивление пустынна. Наталья остановилась, немного не дойдя до тени, которую отбрасывало на древние камни огромное, высотой в сто тридцать шесть метров, здание. Она не купалась в волнах благодати; храм, оплот католичества с начала шестнадцатого века, а еще раньше – с первых веков новейшей истории, когда здесь обнаружили (или назначили) могилу апостола Петра – место поклонения ранних христиан, был ей чужим. Да – прекрасным, великолепным творением средневековых зодчих, среди которых отметился даже великий Микеланджело, но радующий лишь глаза, но не душу. А еще – только теперь она поняла это – Мышка смотрела на громадный храм с тем же ощущением, как на свой маленький домишко в Бат-Яме. С ощущением, которое предварило взрыв вакуумной бомбы.