В. О. Ронин - Сокровища Буссенара

Вместо эпиграфа

Рецепт конспирологического триллера от Брэйна Дауна:

Герою – молодому интеллектуалу, историку или журналисту, – попадает в руки некий таинственный документ… И на героя сразу же начинают сыпаться неприятности… Он долго не верит, что находится в опасности… Когда вокруг него все загадочно умирают, то наконец он верит… Он бежит, его преследуют… Вероятно, какая-нибудь изуверская секта. Чем более изуверская, тем лучше… Герой понимает, что в документе заключена страшная тайна… От этой тайны зависит будущее человечества… Итак, герой посвящает свою жизнь разгадке тайны… Он посещает музеи, библиотеки, встречается с разными специалистами, докторами наук, они читают ему лекции… Итак, что же делает наш герой-интеллектуал?… Бегая, прыгая, вися над пропастью на одной руке и отстреливаясь, попутно он изучает труды Модзалевского, Лотмана, Эрлихмана… ну, и прочих там; находит в них всякие неувязки, совершает литературные открытия… Дальше, натурально, обводит преследователей вокруг пальца и спасает…

Главные герои должны составить пару. Два разных характера… Героев должно быть два: герой и героиня. Она – профессор, пушкиновед, молода, красива, загадочна, владеет каратэ… Они сперва, как водится, друг дружку терпеть не могут, но потом проводят вместе ночь, влюбляются…

…Дальше они бегут от этой изуверской секты уже вместе… Ну-с, что еще? Разумеется, весь текст должен быть пронизан цитатами и реминисценциями…

Середина 80-ых годов прошлого столетия,

Где-то в жёлтой жаркой Африке

Русская речь на экваторе, в самом сердце континента коротких теней, – явление само по себе не вполне заурядное. А уж песня Владимира Семёновича, распеваемая во всеуслышание посреди кишащей крокодилами и бегемотами мутной реки, и вовсе – диковинная невидаль (вернее, неслыхаль).

Нтуту, полуобнаженный гребец с кожей цвета продукции кондитерской фабрики «Красный Октябрь», неодобрительно покосился на голосящего пассажира, обреченно вздохнул, налёг на весло. Горький опыт общения с мзунгу показал: спорить с ним бесполезно. Мало того, не послушает, так ещё и подпевать заставит. Как вон давеча. Вместо того чтобы спокойно спать после трудного перехода, они вчера полночи соревновались в громогласности с гиенами и павианами. Мзунгу всё старался приобщить Нтуту к песенным традициям своей далекой родины, где, поговаривают, с неба падает холодный пух. Едва ли не до рассвета они драли глотки, стараясь как можно протяжнее вывести странные слова: «Ой, моро, моро ». Что за « моро » такой?… Чудной он, этот мзунгу. Одно слово: кируси.

А вокалист-любитель не унимался. Забыв слова очередного куплета, вновь затянул волынку с самого начала. Да ещё натужно хрипит, точно симба, видимо пытаясь подражать автору композиции:

– В жёлтой жаркой Африке, в центральной её части, как-то вдруг вне графика случилося несчастье…

Сглазил! Накликал!! Накаркал!!!

Трагедию! Горе!! Беду!!!

Только спел про несчастье, и на тебе – получите, распишитесь. Доставка, что называется, бесплатно.

Огромный кибоко-бегемот, словно вражеская торпеда, атаковал лёгкую лодку.

Бабах!!!

Утлый чёлн перевернулся – Нтуту и мзунгу кубарем полетели в воду.

С берега, как по команде «фас», в реку кинулись мамба-крокодилы. Да что крокодилы… Их ли следует сейчас бояться? В африканских водоёмах нет страшнее зверя, чем кибоко! Не затопчет, так загрызёт. Вон у него клыки какие – как сабли. Вмиг располовинит!

Милые пухлыши, питающиеся исключительно травою и булками – это лишь в детских книжках да мультиках. В жизни – гиппопотам страшно агрессивный и яростный зверь. Иной раз вступает в схватку даже с носорогами! И питается далеко не одной только травкой. Но и мясом порою не брезгует. Та же свинья, только габаритами покрупнее…

Речной гигант – метров пять в длину, не меньше! – боднул перевернувшуюся лодку, громко не то рыкнул, не то фыркнул, не то всхрюкнул. Затем распахнул утыканную устрашающего вида и размера зубами пасть и с легкостью перекусил суденышко, точно оно было сделано из картона, а не выдолблено из целикового дерева.

– К берегу! – не своим от ужаса голосом просипел Нтуту, и подал белому пример – заработал длинными мускулистыми руками, словно механическими лопастями.

Кируси замешкался. Одежда, набрав воды, сковывала движения, мешала грести, тащила на дно. Хорошо Нтуту: босой, по пояс голый, лишь в коротких лёгких штанах – раз-раз, и уже на берегу. Выскочил и ну кричать:

– На помощь! Мсаада! Хэлп!

Да кому ж спасать-то, когда ближайшее селение находится в дне пути от места трагедии.

Но видно есть на свете Бог, хоть соотечественники кируси на государственном уровне отрицают его бытие. Из прибрежных зарослей выскочил человек в камуфляжном костюме и похожем на шляпку шампиньона-переростка пробковом шлеме. Тоже мзунгу. Но не кируси – мфаранса.

– Monsieur, tenez! – крикнул он. – Je vais!

В руках француз сжимал длинный шест. Резким движением незнакомец переломил жердину, схватил получившиеся половинки, так, чтобы заостренные концы смотрели в разные стороны, и смело ринулся в воду.

Надо признать, вовремя. Ибо разделавшись с лодкой, «речной конь» переключился на пассажира. Угрожающе зарычал, хлопнул пастью. Хорошо не достал, лишь обдал мириадами брызг.

Русский не сдавался. Изловчился, упёрся ногой в огромную, что валун, голову гиганта, собрал остатки сил, оттолкнулся. Выиграл метр с небольшим и пару секунд. Маловато. Всё одно не успеть – до берега ещё далеко. А чудовище вот оно – рядом. Один бросок, один щелчок огромной, что крышка дорожного чемодана, пасти – и всё, финита!

Ан нет, не финита. Только бегемот опять раззявил ужасающего размера варежку, – любитель песен Высоцкого словно в утыканную сталагмитами пещеру заглянул, – откуда ни возьмись, появился отважный француз с зажатыми в руках обломками шеста. Раз! – и в тот самый момент, когда кривые желтоватые клыки готовы были сомкнуться над плечами русского, бесстрашный галл вертикально, между языком и нёбом, вколотил острые палки в глотку толстокожего монстра. Что называется, загнал по самые гланды! Зверюга дико взвыл и, взметнув в воздух облако водяной пыли, камнем – не камнем, скалою! – пошёл на дно.