Сергей Абашкин - Посох патриарха

Чувство неземной эйфории, охватившее его столь неожиданно, так же неожиданно исчезло. Действие лекарства закончилось, но еще долго после его приема Энрико ощущал бодрость и прилив сил.

Обладая великолепной памятью, он хорошо запомнил рецепт необыкновенного лекарства.

Энрико решил, что наконец-то настало время для применения эликсира на практике. Если старик очнется от беспамятства, Энрико сочтет эту маленькую победу величайшим событием в своей жизни.

Доктор Бордезе отлично помнил составляющие снадобья. Он вкратце объяснил Салаху свои намерения и попросил его о помощи. Тот выразил надежду на благополучный исход задуманного мероприятия.

Вскоре поверхность стола уставили пузырьками, склянками и всевозможными коробочками с порошками. Только сейчас Энрико понял, насколько благоразумно поступил, захватив в поездку почти весь набор аптекарских препаратов. Для приготовления эликсира у него имелось все необходимое.

Работа требовала повышенного внимания и сосредоточенности. Энрико сознавал величайшую ответственность и очень старался. В момент смешивания компонентов от сильного волнения на лбу сеньора Бордезе выступили крупные капли пота.

Через час после начала работы он держал в руке пузырек с заветной жидкостью. Доктор попросил Салаха приподнять голову Фохаэтдина и осторожно влил в рот старика немного чудесного эликсира.

Убедившись, что все прошло благополучно, Энрико разместился у его изголовья в надежде увидеть результат столь необычного и смелого эксперимента.

Ожидание оказалось недолгим. Очень скоро тихий голос Фохаэтдина заставил Энрико встрепенуться. Он отчаянно замахал рукой Салаху, призывая его немедленно подойти.

Через секунду переводчик оказался рядом с доктором Бордезе и вместе с ним склонился над больным. Тот по-прежнему лежал неподвижно, но потрескавшиеся от сухости губы что-то тихо шептали. Вслушиваясь в голос Фохаэтдина, Энрико сразу отметил, что тот хоть и слаб, но достаточно внятен.

– Попробуйте разобрать, что он говорит, – умоляюще попросил доктор Бордезе товарища.

Салах вплотную приблизился к Фохаэтдину и замер, стараясь не пропустить ни единого слова. Когда последний замолчал, переводчик выпрямился и удивленно посмотрел на доктора Бордезе.

– Странно, но старейшина говорил на неизвестном мне языке. Мне показалось, что я уже где-то слышал нечто подобное, – Салах мучительно что-то вспоминал. Вдруг он с восторгом хлопнул в ладоши. – Ну конечно, теперь я точно знаю, где слышал это наречие раньше. Помните, я рассказывал, как Муататдин во время пожара что-то прокричал на непонятном мне диалекте. Так вот, Фохаэтдин говорил сейчас именно на нем. У меня нет в этом и тени сомнений.

Лицо доктора Бордезе вытянулось от удивления.

– Неужели ничего не удалось понять? Может быть, он все же сказал что-нибудь на языке, который вам известен? – в его голосе еще сохранялась надежда.

– Вы правы, дорогой друг. Хотя мне кажется это немного странным. Я отчетливо расслышал несколько последних слов, перевести которые очень легко.

– Что это за слова? – с нетерпением спросил Энрико.

– Дайте мне фахди.

– Фахди?

– Совершенно верно, – утвердительно кивнул Салах. – За точность перевода ручаюсь головой.

– Странно как-то получается. Большую часть сказанного он произнес на языке, который нам не известен. Только под конец, словно спохватившись, что его не понимают, старик закончил фразу на хорошо знакомом вам диалекте. Можно подумать, Фохаэтдин сделал это специально, чтобы помочь нам правильно истолковать свое желание.

Переводчик кивнул, согласившись с наблюдениями Энрико.

– А что вы сами думаете по этому поводу, уважаемый Салах? – обратился к нему Энрико.

– Трудно сказать. Я не знаю, почему он говорил на разных языках. Также как и вам, мне это кажется весьма странным. Относительно же фахди у меня нет никаких мыслей. Мне незнакомо значение этого слова. Думаю, об этом лучше спросить кого-нибудь из местных жителей. Скорее всего, они знают, что скрывается за этим названием.

Энрико стоял в задумчивости. Напряжение последних часов давало о себе знать. Он чувствовал невероятную усталость. Страшно болела голова.

– Мы непременно выясним это, но только чуть позже. Сейчас пришло время немного передохнуть и подвести некоторые итоги проделанной работы.

Он разместился на полу и размышлял вслух.

– Что мы выяснили за несколько часов, проведенных рядом с больным? Да ничего мы не выяснили. Болезнь оказалась совершенно незнакомой, и поэтому нет никаких мыслей относительно ее лечения. Если же не судить так строго, то мы кое-чего добились. Нам удалось ненадолго привести больного в чувство и услышать голос нашего подопечного, что уже является хорошим предзнаменованием. Но все, что он сказал, оказалось за рамками нашего понимания. Как и прежде, перед нами стоит единственный вопрос: что делать? Как и прежде, на него нет ответа.

Отдохнув несколько минут, Энрико направился к двери. Он сообщил Салаху, что хотел бы пообщаться с Гефаром.

Вместе они вышли на улицу, и подошли к человеку, дежурившему у дома старейшины.

Салах попросил его вызвать Гефара, и уже через несколько минут тот вышел к ним.

– Скажите, Гефар, вы слышали когда-нибудь о фахди? – спросил Энрико.

Гефар изменился в лице, широко открыл глаза и странно взглянул на доктора Бордезе.

– Прежде чем ответить на этот вопрос, мне хотелось бы знать, где и от кого вы услышали о фахди?

– С удовольствием вам отвечу. Около получаса назад я услышал о фахди из уст почтенного Фохаэтдина. Правда, он еще что-то пытался произнести, но почему-то делал это на совершенно неизвестном языке.

К счастью, последнюю часть своей непродолжительной речи он все же произнес на понятном переводчику диалекте.

Если бы доктор Бордезе превратился в тот момент в соляной столб, то Гефар удивился бы меньше, нежели последним словам Энрико. Не веря ему, онемевший от удивления Гефар стоял напротив доктора и не мигающими глазами смотрел на чужеземца. Заявление Энрико столь поразило его, что воин потерял способность говорить.

Когда же он пришел в себя, то, понизив голос до шепота, поинтересовался:

– Вы хотите убедить меня в том, что разгадали тайну болезни Фохаэтдина?

– Если говорить правду, не совсем. Просто мне удалось на некоторое время привести его в чувство. Именно тогда старейшина обмолвился о фахди. Я никогда раньше не слышал подобное название и поэтому расспрашиваю о нем у вас. Надеюсь, вы поможете мне разобраться в этом вопросе?

– Силы небес не оставили нас без покровительства! Фохаэтдину суждено здравствовать! Теперь я в этом нисколько не сомневаюсь, – Гефар молитвенно вознес руки к небу. – Простите, что проявил в ваш адрес излишнее недоверие и подозрительность. Упоминание о фахди привело меня в замешательство, потому что о нем, кроме старейшины и меня, никто не знает. Это одна из самых больших тайн нашего народа, и представьте мое удивление, когда уста чужеземца произнесли священное название. Вы первый из непосвященных, кто сделал это, но так захотел старейшина, а значит, вы ни в чем не виноваты. Фахди – это цветок, который встречается в горах, что находятся в пяти днях пути отсюда. Только Фохаэтдин знает место произрастания и время сбора этого растения. Раз в несколько лет он покидает селение и отправляется за ним в долгий путь. Мне известно, что старейшина использует корень цветка в определенных церемониях, о которых я сейчас не вправе говорить. Если он просил дать ему фахди, значит, он нуждается в нем и необходимо выполнить его пожелание.