Владимир Дулга - Чадан. 486-й мотострелковый полк

– Ну что, жених, прошу к доске!

Симонов бесстрашно выходил, путано отвечал и получал свою, обязательную в таких случаях, двойку. Следом к доске вызывалась «невеста», с тем же результатом. Естественно, такое отношение не способствовало изучению предмета и возникновению любви к учителю.

Прошло время, отца Тани перевели в другой гарнизон, Володя перешёл в другую школу. Давно уехала с мужем Мария Ивановна. Поступил в училище гражданской авиации её сын. За прошедшие годы Симонов и Таня больше не встречались и не переписывались, Володя слышал, что она училась в медицинском училище и сейчас приехала в посёлок в гости к своей тётке. Не найдя объяснения своим новым чувствам он решил встретиться со своей прежней симпатией.

За ним увязался его друг и однокурсник Юрка, который, обладая редким для танкистов ростом, – под два метра, все танцы одиноко простоял, как фонарный столб, в углу танцплощадки, не находя себе применения. С большим трудом, Симонову удалось уговорить его отправиться домой. Вскоре, длинная фигура товарища, блестя в лунном свете козырьком фуражки, погонами и значками исчезла за поворотом. Володя остался один на тёмной деревенской улице. Кое-где, через зелень кустов в палисадниках, пробивался на дорогу из окон неяркий электрический свет. Лаяли собаки, слышалась музыка, вполголоса разговаривали невидимые в темноте люди. По этой дороге совсем недавно он ходил в школу, за прошедший год здесь мало что изменилось. По памяти, обходя кочки и ямы, он направился в центр посёлка, где, когда-то, жила Татьянина тётка.

Подойдя ближе, в блеклом свете одинокой электрической лапочки на столбе, он увидел возле её дома, прислонённый к забору мотоцикл, громкий мужской голос, весёлый девичий смех. Володя остановился и хотел, было, тихонько повернуть назад. Голоса смолкли, он понял, что его заметили. Пришлось идти дальше на свет. Возле калитки, на лавочке, с букетом каких-то полевых цветов на коленях, сидела Татьяна. Напротив, внимательно вглядываясь в приближающегося из темноты Симонова, стоял Вовка, по прозвищу «Шомпол». Худой и длинный парень, на год раньше окончивший школу, и учившийся в политехническом институте в Иркутске. Они не были с Симоновым друзьями, но и врагами тоже не были, жили в разных концах посёлка и встречались довольно редко. Когда Володя подошёл ближе, «Шомпол», наконец, узнал его:

– Привет, какими судьбами! А я смотрю, какой-то военный идёт, думал, может, заблудился человек?

Симонов понимал, что соперник, естественно знал, почему он в столь позднее время очутился возле этого дома. Час назад, он мельком видел его на танцах. По-видимому, покрутившись там и не найдя свою симпатию, тот примчался сюда. Ситуация была более чем комичная. Надо было, как-то выходить из положения. Поэтому Володя решил не выкручиваться и обезоружить противника правдой:

– Узнал, что одноклассница приехала, думал, что на танцах увидимся. Но, не встретил, – следом за тобой пришёл сюда.

«Шомпол» не нашёлся, что ответить, поэтому, оправдываясь, пробурчал:

– Что-то, я там тебя не видел?

Симонов понял, что инициатива соперником потеряна. Он взял протянутую Татьяной руку и скромно поздоровался. Одноклассники поговорили на какие-то общие темы, вспомнили знакомых, учителей. Беседа, явно, не клеилась. Соперники тяготились друг другом. Вскоре, «Шомпол» завёл свой грохочущий мотоцикл, распрощался и уехал. Следом, сославшись на поздний час, отправился домой и Симонов.

Он шёл знакомой, по-деревенски тёмной, улице и, с удивлением, не чувствовал внутри себя, ни разочарования от встречи, ни обиды на свою детскую симпатию, и её неожиданного кавалера, ни недовольства самим собой. Симонов, даже был немножко рад, что пришёл сюда, что тут оказался «Шомпол», и что он сам, не ощутил в груди горечи потери, унижения и зла. Он понял, что изменилось что-то в нём самом, в его отношении к происходящему. Внутри было тепло и радостно, как будто он нашёл то, что искал, о чём думал и мечтал, давно – давно! В чём боялся признаться, даже, самому себе. И с кем, обязательно, встретится завтра, в этом Володя не сомневался!

На следующее утро, набравшись смелости, но не столько, чтобы пригласить Ларису одну, пригласил их с подругой Людой купаться на речку. Встречи продолжились, он каждый день, с замиранием сердца, ждал назначенного времени, садился на отцовский мотоцикл и мчался на знакомую улицу. Всё свободное время влюблённые проводили вместе. Но короткий курсантский отпуск закончился, Володя уехал в училище. Расставшись, они переписывались, почти, ежедневно. Встретились только зимой следующего года, во время десятидневного отпуска. Гуляли по искрящемуся под лунным светом, хрустящему снегу, радовались ярким, будто свежее вымытым, звёздам, в бездонном, чернильном небе и без устали целовались.

Окончив медицинское училище, Лариса поехала по распределению в далёкую таёжную деревню. Куда, во время своего очередного летнего отпуска, часто приезжал Володя. Маленькая деревня, приютившаяся на опушке таёжной гривы, едва насчитывала два десятка домов и являлась одной из бригад местного колхоза. Лариса и Вера, фельдшер и заведующая клубом, были молодыми, дипломированными специалистами, известными в посёлке людьми и завидными невестами для местных парней. Девушек поселили в ветхом, давно пустовавшем доме, на окраине посёлка, у самой речки. Дом состоял из двух комнат и маленькой кухни. Несмотря на усилия подруг, всячески облагораживающих своё жилище, в помещении было сыро и неуютно, как бывает в сельских домах, давно брошенных своими хозяевами. Дворовые постройки, оставшиеся от предыдущих жильцов, потихоньку были разобраны предприимчивыми соседями, частично, развалились сами за ненадобностью. Некогда существовавшая ограда, местами рухнула, местами оставила после себя жалкие остатки жердей и столбов. В этом доме никто не жил подолгу.

Когда приезжал Володя, подружки ночевали в одной комнате, а гость в соседней. Такой порядок был изначально определён Ларисой, и тщетные попытки Симонова изменить его, натыкались на непреступную оборону, граничащую с глубокой обидой. Положение не изменилось даже тогда, когда Вера, отработав положенные два года, уехала домой.

На субботу и воскресенье Лариса приезжала домой. И они вместе с Володей ходили на танцы и в кино, ездили на речку купаться, или, просто, бродили по окрестностям, восхищаясь величием суровой забайкальской природы. Иногда, Симонов заранее приезжал к ней, и они возвращались к себе в посёлок вместе.

Однажды, в очередную пятницу, Володя решил съездить к Ларисе. За какими-то делами и заботами, собрался и выехал поздно. Дело в том, что на железнодорожной станции, с которой, преодолев пятнадцать километров таёжной дороги, можно было попасть к возлюбленной, останавливались только два поезда. Один пригородный, с ласковым названием «Ученик», проходящий в шесть вечера. И почтово-багажный, больше известный в народе, как «девятьсот весёлый», за утомительно-долгое стояние на каждом полустанке, который прибывал на таёжную станцию поздно вечером. Остальные поезда, с радостным шумом, стремительно проносились мимо дощатого домика местного вокзала. На «Ученик» Симонов не успел. Два часа понаблюдав, медленно проплывающие за окнами «девятьсот весёлого» телеграфные столбы, наконец, спрыгнул на тёмный перрон нужной станции.