Д. Ман - Хочу, чтоб стало по-другому…

«Я к Гале, не волнуйся. Присматривай за домом» Об этом Каштану можно было не напоминать, свою работу он выполнял исправно.

Ну, в путь. Мороз не большой, градусов пятнадцать. Под ногами поскрипывает снег. Безоблачно. При свете луны протоптанная дорожка хорошо видна. До Галиного дома метров триста. Это первый дом в деревне, не считая моего. Дом, в котором я живу, по закону мне не принадлежит, меня в нем прописали семнадцать лет назад агенты по недвижимости. Не хочу вспоминать, как я «про…» свою квартиру в Питере. Это отдельная история. Я живу в бывшем почтовом доме. Почта в нем была, аж с начала двадцатого века. Крепкий фундамент, стены из бревен (это не брус десять на десять), хорошая русская печь. Здание почты построили у проходившего рядом шоссе, а дальше по грунтовке можно было проехать в деревню. Когда-то это была средняя деревенька с почтой, магазином, клубом, медпунктом при клубе, а ближе к лесу была лесопилка. Сейчас, естественно, ничего этого не было, так как деревня была признана вымирающей. Постоянных жителей почти не осталось, только летом народу становилось побольше, так как приезжали дачники. Это были внуки и правнуки бывших хозяев оставшихся в деревне домов или те, кто купил у них дома. Летом со снабжением продуктами было неплохо. В садоводствах были магазины, а к нам заезжала продовольственная лавка, чуть ли не каждую неделю. С поздней осени, всю зиму до весны лавка тоже приезжала, но раз в две недели. В деревню было не проехать, никто не очищал грунтовку от снега, и автолавка всегда останавливалась у здания бывшей почты, то есть рядом со мной. В эти часы можно было наблюдать все население деревни, спешившее отовариться на две недели вперед.

Вот и Галин дом. Иллюминация полная. Благодаря Андрею, зимой, у нас в деревне, никто не экономит электричество. Об Андрее потом… Нужно стучать. Галя, по городской привычке, всегда закрывает дверь. Да, пожалуй, и в деревнях теперь все закрываются на засов.

– Валентин, ты? – А кого-то еще ждешь? – Да заходи уже, холодно. Быстро ты дошел. Бежал, наверное, – пошутила Галя. В Галиной маленькой прихожей не развернуться, можно только боком быстро пройти в комнату. А все из-за кур. Четыре несушки, а сколько неудобств. Это я, по ее просьбе, соорудил для них насест и отгородил часть прихожей сеткой. «На улице холодно, куры в сарае нестись не будут. Пора переводить их в дом» Так говорила Галя, когда просила меня соорудить насест.

– Ого, да у тебя и в прихожей иллюминация. – Сказал я, увидев под потолком лампы дневного света. – Сейчас расскажу. Дней пять назад, разгребаю я снег у калитки, идет Андрей, как всегда по своим делам, поздоровался и поинтересовался о моих делах. А я ему про кур « перевела их в тепло, а они все равно несутся плохо». Ну, вот все это, Андрей и придумал. Вечером того же дня приносит эти лампы и говорит «Будем твоих кур обманывать, удлинять им световой день. Ты эти лампы включай в шесть утра, а выключай в одиннадцать вечера. Куры будут думать (если у них вообще есть, чем думать), что сейчас весна или лето. Производство яиц должно наладиться» Повесил лампы и ушел.

– Ну, и как, работает?

– Уже два дня четыре яйца, как раньше. Ты садись к столу сейчас чай пить будем.

– Галя. – Я достал пачку печенья. – Это к чаю.

– Спасибо. А у меня пирог с капустой и яйцом. Сегодня утром пекла.

Мы хорошо провели вечер, смотрели телевизор, пили чай с пирогом. Собравшись домой, я вспомнил – Галя, я начал сериал писать. – Пиши, пиши… Не забудь рекламу мыла вставлять.

– Это еще зачем?

– Во все мыльные оперы вставляли рекламу мыла.

– Я подумаю. Пока. Звони, если что понадобится. Уже спускаясь с крыльца, вспомнил, что не позвонил Андрею по поводу телевизора.

Андрей живет у нас почти полтора года. Появился прошлой осенью. Сижу я на лавочке у своего дома-почты и вижу, сворачивает с шоссе к нам на грунтовку человек с рюкзаком. Конец сентября, дачников нет. «Кто бы это мог быть?» Подходит ко мне и сразу спрашивает

– Здравствуйте, нет ли у вас здесь свободного домика для проживания.

– Может и есть, да с народом местным надо посоветоваться. Кого попало, в деревню пускать не хочется.

– Я понимаю. О себе скажу: я не пьющий, даже не курю. По образованию инженер, квартиры в городе нет, и на данный момент я бомж.

Я внимательно на него посмотрел. Лет сорок пять. Молодой еще. Подтянут, видно, что не болен и не алкаш. А насчет квартиры, так чего в жизни не бывает…

– Пошли ко мне, можешь пока у меня остановиться. Я с местными обговорю и решим.

Вечером я устроил небольшой переполох. У бывшего клуба на столбе у нас рельса подвешена, стучим по ней и общий сбор. Я, конечно, мог всем позвонить по телефону и их мнение узнать, но иногда полезно встряхнуться и ноги размять. И плюс еще в том, что они все сразу увидят Андрея и не будут потом друг друга спрашивать «Кто это?» Подтянулись к клубу почти все. Последним прибежал Валерка и сразу стал возмущаться – Что случилось? Пожар, где? Я только вещи сложил, собирался в город, а тут этот звон… – Валера житель деревни не постоянный. Он и летом то приедет, то уедет. Может и зимой нагрянуть и пожить месяцок. Так и мотается туда-сюда, а все потому, что его жена не хочет жить на даче даже летом, а уж зимой и подавно. «Всем честным жителям нашей деревни представляю нового жильца». Сказал я и вкратце рассказал о нем.

– А тебе, Валера, особое спасибо. Житель ты не постоянный, а на призыв откликнулся. Не безразлична, значит тебе деревня и ее проблемы.

– Ты, Валя, больше так не шути, я на автобус опоздал.

– Ничего, другой будет. Так, что решим?

– А чего решать, ты лучше всех все заброшенные дома знаешь. Все облазал. – Выступила Галина Ивановна.

– Пусть живет. – Сказала восьмидесятичетырехлетняя Наталья Семеновна. Она с рождения жила в деревне, разве только что, во время учебы в медицинском училище в Питере, отсутствовала. Но это было очень давно, и город тогда назывался Ленинград. Вроде бы никто не возражал, и я поселил Андрея в конце деревни, ближе к лесу. Там стоял заколоченный дом, в котором уже лет десять, а может и больше никто не появлялся. Ближайшим к нему был как раз дом Натальи Семеновны.

– Андрей, дом еще крепкий, есть печь, разве, что крыша подтекает, но дело поправимо, если руки из того места растут.

– Не проблема. – Ответил он. – Провода электрические отрезаны. – Сказала, шедшая с нами Семеновна. Но Андрей не растерялся и тут. Очень серьезно и уважительно сказал – Наталья Семеновна, очень Вас прошу разрешить мне подключиться от Вашего дома. Мне без электричества нельзя, я как раз собирался в уединении вести научную работу и проводить опыты. Если Вы пойдете мне навстречу, я буду оплачивать и Ваши и мои счета за свет.