Александр Амурчик - Женя, Женечка, Женюсик. Virtuoso. Цикл «Прутский Декамерон». Книга 7

– С чем согласна? – не понял я, удивленно поглядев на девушку.

– Она согласна, что нас будет трое, – нетерпеливо повторил Паниковский. – Только давай, поскорее впусти нас, а то мы совсем уже тут замерзли.

Я беззвучно засмеялся и отрицательно покачал головой:

– Не могу, мама дома.

У Паниковского от этих слов широко раскрылись глаза. Всего несколько часов назад я рассказал ему, что мама в Тирасполе, что она нашла мне там невесту и ждет меня туда назавтра.

– Мы посидим тихонько на кухне и не будем вам мешать, – сказал он, думая, что я чего-то не договариваю, и что мы в квартире находимся с девушками (вариант с мамой он не принял).

– Ребята, давайте жить дружно! – почти плачущим голосом сказал я. – А теперь спокойной ночи, see you tomorrow, увидимся завтра.

С этими словами я закрыл дверь.

Часы на стене показывали четверть третьего.

Коктейль

Коньяк 50 мл.

Апельсиновый сок 40 мл.

Лимонный сироп 10 мл.

Положить в бокал лёд, добавить ингредиенты, слегка перемешать, подать с соломинкой.

В любые века и эпохи

покой на земле или битва,

любви раскаленные вздохи — нужнейшая Богу молитва

Игорь Губерман

Эту девчонку я увидел впервые в тот самый день, когда вновь, после почти трехлетнего перерыва устроился работать в бар: она пришла к открытию, первой сделала заказ, после чего просидела у стойки со стаканом сока в руке чуть ли не до самого закрытия. Хотя мне и сложно было в первый-то день и работать, и наблюдать за клиентами в баре, я изредка бросал на неё взгляд, и моё сердце наполнялось радостью, что существуют в этом мире такие милые хорошенькие девушки. Позднее, спустя несколько месяцев, мы в дружеском разговоре с ней выяснили, что это оказалось простым совпадением: я вновь стал работать в баре кафе «Весна», а Валентина – так звали девушку, которая несколько месяцев тому назад приехала в наш город и поступила в медицинское училище, – в тот самый день решила впервые в своей жизни посетить бар.

Затем она стала приходить в мой бар с регулярностью примерно раз или два в неделю – по ее же собственным словам, слушать музыку, пить экзотические цитрусовые соки, которые ни в каком другом месте невозможно было найти в продаже, и таким образом, как я теперь понимаю, наслаждаться самостоятельностью, свободой и взрослостью.

Юная стройная 17-летняя девчушка-дюймовочка – росту в ней было ровно метр пятьдесят – с короткой, до плеч стрижкой золотисто-рыжих, слегка волнистых волос. Лицо круглое, ангельски-наивное, носик небольшой, пухленькие губки нежно-кораллового цвета в форме сердечка, розовые щечки с ямочками, огромные зеленые глаза и в дополнение к этому – абсолютно невинное выражение лица. Ну, не девушка даже, а просто большой ребенок.

Внешне ее нельзя было спутать ни с кем; вернее, она так сильно отличалась от окружающих, что более подходящего лица, например, на роль инопланетянки, если бы это понадобилось, найти было нельзя. Поведение Валентины лишь подтверждало впечатление, что девушка слегка не от мира сего: она приходила в бар одна, ее привлекательное лицо всегда было маловыразительно и неулыбчиво, и при этом еще немного насторожено. Ловя на ходу мой взгляд и едва слышно здороваясь, она проходила в укромный закуток, образованный углом стойки и стеной бара, взбиралась на высокий пуфик, едва там помещавшийся, и, оставшись там наедине с собой, надолго замирала.

Валентина никогда со мной не заговаривала первой, просто заказывала и затем медленно цедила через соломинку сок, сидела так час, порой два, глаза полузакрыты – очевидно, она была погружена в собственные раздумья или же слушала музыку. И лишь изредка, когда я был чем-то занят, она бросала на меня быстрый внимательный взгляд, но тут же опускала глаза, если замечала мой ответный взгляд. Расплатившись, она также молча уходила, прощаясь со мной еле заметным кивком.

В первый раз, помнится, она заказала апельсиновый сок, и в последующие посещения свой заказ почти не меняла, причем приходила только в будние дни, когда в баре не было слишком много посетителей. Я даже специально, когда не предвиделось больше поставок, оставил для нее на складе ящик апельсинового сока и никому, кроме нее, этот сок не наливал, но и он в один прекрасный день закончился. В очередной раз, когда она пришла и попросила апельсиновый сок, я извинился и предложил ей любой другой сок – на выбор, а в качестве компенсации – морального ущерба, так сказать, – налил рюмочку апельсинового ликера, сказав с улыбкой: «Вы позволите мне вас угостить?».

Она кивнула и впервые мне тогда улыбнулась, и я отметил для себя, что даже улыбка у нее необыкновенная и очень ей к лицу. Ее всегдашнее молчание я относил к проявлению скромности, поэтому никогда не решался заговаривать с ней первым, боясь нарушить тот наш с ней безмолвный диалог глазами, который мы вели вот уже несколько месяцев подряд; казалось, скажи я одно лишнее слово, и она, эта девочка из сказки, улетит как облачко, испарится, и я никогда ее больше не увижу. А я уже привык к ней, к ее посещениям, мне, признаться, было приятно ее видеть, а когда она больше недели не появлялась в баре, я ждал ее уже с нетерпением и даже начинал беспокоиться, считая ее своим счастливым талисманом, так как она была моей самой первой клиенткой.

В тот вечер, когда я налил ей ликер, она попросила к нему стакан яблочного сока. Не знаю, что она тогда думала обо мне, и думала ли вообще, но уже тогда я почему-то был уверен, что у наших с ней отношений, о которых тогда я еще и не мечтал, есть будущее, вернее, каким-то образом я предчувствовал это. Как-то раз, в один из долгих и скучных зимних вечеров, когда она сидела в своем излюбленном закутке – тогда, помнится, она ничего не заказала, а просто сидела и слушала музыку, мягко улыбаясь каким-то своим мыслям, я, ни о чем ее не спрашивая, поставил перед девушкой чашечку кофе и маленькую, величиной в наперсток, рюмку рижского бальзама – по своему вкусу. Она поблагодарила меня улыбкой, и тогда я решился спросить ее, что она заказывает в те дни, когда в баре работает мой напарник Женя.

– Я прихожу сюда только в те дни, когда работаешь ты, – просто ответила она.

Надо ли говорить, насколько приятны мне были эти слова; никакого смысла в них я не искал, решив, пусть наши отношения развиваются и дальше вот так же, неторопливо, естественным путем.

Так как Валентина всегда приходила в бар одна, изредка возникали ситуации, когда кто-то из клиентов подходил пригласить ее на танец или просто заговаривал с ней, – такая хорошенькая девушка, естественно, не могла остаться без внимания со стороны парней и мужчин. Постоянные клиенты не беспокоили ее, часто встречая здесь Валентину, они считали, что она моя девушка, и этого им было достаточно. Когда же подходил кто-либо из непостоянных посетителей, я, зная, что она не танцует, с улыбкой говорил им об этом, а некоторым, менее настырным, для того чтобы понять, что им тут ничего не светит, хватало и одного моего строгого взгляда.